Одна из стрел парфянских

Старику не спалось в первую ночь, так и пролежал до утра с открытыми глазами. Матвеевна ушла в деревню за покупками, а он побродил по дому, нашел кучу старых книжек, выбрал одну, с голыми тетками, загорелся, было читать, все вроде как прислушивался к себе, читая, потом досадливо сплюнул и бросил книжицу обратно в кучу…

Пять лет пролетели как сон, счастливо и без памяти. Дед полюбил и огород, и колодец во дворе, и первые заморозки, да и с Матвеевной они прожили душа в душу.

Только вот, на днях, вышла она картофель окучивать, да и ткнулась лицом вниз. Семьдесят лет не знала усталости и хвори, а померла – и сама не заметила.

На самом краю заброшенного деревенского кладбища, под старой березой, пахла свежей землей новая могилка. Высокий костистый старик, лысый, с белоснежной бородищей по самую грудь, стоял, опираясь на заступ, глядел на холмик, покрытый дерном, и думал свою думу. Уже два часа стоял он так, почти не шевелясь, и примерно с полчаса, как на него смотрели чужие глаза.

– Эй, старик! Аура у тебя порченая. Хватит горевать, пора ответ держать. Эй!..

Старик словно и не слышал характерного выговора оллов. Было их трое, поисковиков-оперативников. По ориентировке искали они опасного преступника из землян, этот вроде подходил по приметам и энергетическому профилю. Не до вечера же здесь кричать, старика надо упаковать и везти в Брянск, в областное управление, кому надо – разберутся. Подошли, как положено, уступом: один впереди, двое чуть сзади сбоку на подстраховке, с жезлами наготове. Мало ли, что дряхлый, а порядок – обязателен на все случаи.

Старик одной рукой выдернул из земли заступ и, не глядя, метнул его под левую руку. Один из страхующих, тот что стоял левее, был убит на месте: штык лопаты почти снес ему полголовы. Дед упал на бок и перекатился под ноги впереди стоящему. Второй страхующий должен был зафиксировать фигуранта автозаклинанием, но он уже лежал глазами к небу и с ножом в горле. Первый, тот, кто окликнул старика, был опытен и умел, он успел направить на старика жезл и нажать на спуск. Но старик, вместо того чтобы обмякнуть безвольной куклой, в положении лежа протянул корявую клешню и вцепился оллу в причинное место. Через пяток секунд истошный крик сменился прежней кладбищенской тишиной, а дед уже кряхтел, подымаясь с четверенек на ноги. Заклинание сходило медленно, его поташнивало. Матвеевну будут зомбить, такова ей судьба – нежитью поддопросной коротко побыть, но тут уж – некогда ее выручать. Пока откопаешь да сожжешь – остальные набегут.

Старик знал, что ментальный сигнал уже пришел куда надо, а значит – время драпать. Он поспешил в избу, вскинул на спину всегда уложенный к походу рюкзак, на плечо – винтовку с оптикой, подхватил клюку с серебряным, под сталь отделанным, оковом, и потешным стариковским скоком припустил в сторону гиблых лесов, где оллам все еще не было вольготно. Он торопился, понимая опасность, но и ему не был ведом масштаб начатой облавы.

То, что именно эти трое наскочили на него – было случайностью, но не встретить никого из поисковых – это было бы уже совсем малой вероятностью. Лара все эти годы просеивала информацию сквозь мельчайшее ситечко и уверенно обозначила четыре десятка наиболее перспективных, в смысле поиска, квадратов, пятьдесят на пятьдесят километров каждый. Свыше полутора тысяч лучших оперативников Империи, вот уже третий год, лично и через осведомителей, прочесывали назначенные места. Окрестности Брянской губернии были одним из этих мест. Как только сигнал бедствия достиг управления, глава брянской бригады послал ментальную депешу в столицу, а сам, во главе шестидесяти оллов, мастеров магического и рукопашного боя, помчался на перехват.

Видимо у фигуранта был щит против магии, предположительно меч, если верить столичным ориентировкам, увидеть его нижним зрением никак не удавалось. Но там, где он проходил – след от его ауры поддавался сканированию на десятки метров, даже окружать местность – не было смысла.

Надо было просто поставить на востоке барьер из десятка поисковиков и самим идти по следу – скрыться в сплошные пятна местных энергетических аномалий он не успевал.

У Стефании Лары никогда не было беззаботной жизни и легкого хлеба, но сегодняшний день предвещал заботу, какой она еще не знала: Император лично, в присутствии генерала, принимал ее доклад по делу «Гром». Никогда еще в истории Земной Империи землянин не удостаивался Высочайшей аудиенции, Лара была первой, и она волновалась.

После всех положенных ритуалов, обучению которым, она, под руководством церемониймейстера, посвятила два дня, Император предоставил ей слово и Лара, не в силах подавить дрожь, деревянным голосом произнесла несколько первых фраз.

– Отложи бумаги, Стефания, – вдруг сказал Император. – Посмотри на меня. Посмотри, я разрешаю. Теперь оглянись по сторонам.