Одна к печали

– Как ты и сделала в случае с Кловер… ну, в обоих случаях, когда ты выступила за и против нее.

– Именно. Как будто я стала своей собственной версией «Общества сороки». Я не могу больше оставаться в стороне. Только не теперь, когда осознаю последствия.

– Я тоже.

Мы некоторое время сидим молча. Затем Айви хлопает своей ладонью по моей и крепко сжимает мои пальцы.

– Боже, школьный психиатр сделает на нас состояние! – Она смеется, и я понимаю, что тоже хихикаю. Ничто не снимает напряжение лучше, чем мрачные шутки.

– Ну, все, что мы можем, – это стараться сильней. И мы должны позволить себе жить собственной жизнью. Так что давай так и сделаем, а? Мы избавились от мистера Уиллиса. Мы остановили Кловер. Уже поздно. Завтра я отнесу дневник и письмо в полицию. Но сейчас? Сейчас нужно готовиться к вечеринке.

48. Одри

– Так что ты собираешься надеть на вечеринку в честь Самайна? – спрашивает Айви.

– У меня есть несколько вариантов, – отвечаю я. Айви ахает с каждым новым платьем, которое я достаю. Мое любимое – черное с кружевами и круглым вырезом, причудливая версия ведьминского платья. Конечно, очень модного ведьминского платья. Еще есть одно с диагональным разрезом, темно-синего шелка, и еще одно, в шикарном бронзово-золотом цвете, который делает из меня принцессу осени. Это первая моя возможность выгулять его как следует.

– Они все такие красивые, – вздыхает Айви. Я улыбаюсь. Она как малыш в конфетной лавке.

– А ты? Что ты наденешь?

– О, я не очень-то дружу с модой. Но на прошлой неделе я нашла в благотворительном магазинчике черное платье, которое как раз сойдет.

– Покажешь мне? Обожаю удачные находки с барахолок. Дома у меня есть несколько убийственных винтажных шмоток, которые я купила практически задаром. В Саванне на удивление неплохой выбор, есть по-настоящему крутые старые вещи, но лучше всего ходить по секонд-хендам в Нью-Йорке. Это тот редкий случай, когда мы с мамой хоть в чем-то действительно единодушны.

Пока я говорю, Айви подходит к комоду и роется в нижнем ящике. Я чувствую легкий укол тревоги. Что она делает?

– А, вот оно, – говорит она, вытаскивая измятое черное платье с оборками по краю. Для кого-то, кто проявляет такое внимание к каждой сфере своей жизни, Айви настолько мало обращает внимания на свою одежду, что мне с трудом в это верится.

– Ни за что, дорогая, ты не можешь надеть это, – заявляю я.

– Можно погладить.

– Нет, серьезно. У меня тут куча платьев. Просто выбери одно и оторвись.

– Что, серьезно?

– Да, конечно! Зачем еще нужны соседи по комнате?

– О боже, большое тебе спасибо, Одри. У меня просто времени нет думать еще и о платьях, и это был единственный хотя бы немного подходящий наряд, какой мне удалось найти.

Я морщу нос.

– Не уверена, что назвала бы его подходящим.

Она прыгает вперед, тут же подхватывая мое черное кружевное платье. Мое сердце замирает на мгновение – я и сама положила глаз на него, – но я одергиваю себя. Я могу надеть его в любой момент, и у меня таких дюжина дома, и тут, в Британии, и в Штатах. Я улыбаюсь.

– На тебе оно будет смотреться прекрасно, – уверяю ее я.

– Спасибо! А что ты наденешь?

Мой взгляд падает на бронзово-золотое. С правильным макияжем я буду выделяться на вечеринке. Я пробегаю пальцами по шелку.

– Это.

– Потрясающе. Будешь выглядеть просто идеально.

Мы переодеваемся в платья, накладывая макияж и болтая. Так приятно снова жить нормальной жизнью. Это та самая школьная дружба, о которой пишут в книгах. Айви такая умная и смелая. Мне повезло, что она тоже что-то видит во мне и хочет со мной дружить.

Айви отсылает сообщение Харриет, и вскоре наша комната жужжит словно улей, потому что она присоединяется к нам, и мы широко распахиваем дверь нашей спальни. Я делюсь своим огромным выбором косметики, и мне кажется, что все приходит в норму. Завиваю волосы большими, упругими волнами, превращаясь в настоящую южную готическую красотку. Пышная укладка, темные глаза, темные губы, черная бархотка на шее и переливающееся платье. Я помогаю Айви с макияжем: мы останавливаемся на мерцающих золотых тенях для век и тонких, словно паучьи лапки, накладных ресницах, чтобы подчеркнуть ее карие глаза.

– Выглядишь потрясающе. Кожа невероятная.

– За это мне надо благодарить маму, – отвечает Айви. – Она вообще едва пользуется макияжем.

– Везет. И, Харриет, мне нравится цвет твоего платья.

– Правда? А мне кажется, в нем я – словно полный мешок картошки, – отвечает Харриет.

Айви цыкает.

– Прекрати называть себя толстой. У тебя потрясающая фигура, о которой я могу только мечтать. Ты видела свою задницу? Бейонсе сгорает от зависти.

– Да уж, точно, – смеется Харриет, мастерски вильнув бедрами.

– Ладно, нам лучше спуститься, если мы не хотим опоздать к началу, – говорит Айви, бросив взгляд на телефон.

– Но сначала, раз уж это вечеринка… – Харриет открывает сумочку. С озорной кривой ухмылкой она достает три крошечные бутылки водки.

– Ох, шалунья! – тяну я с лучшим британским акцентом, какой только мне удается.

– Если нельзя пошалить на Хэллоуин, то когда можно? – подмигивает Харриет.

Айви улыбается.