Одна к печали

Минти растерянно оглядывается. Факелы вокруг зловеще мерцают, и раздается еще один раскат грома. Некоторые студенты вскрикивают. На сцене происходит какое-то движение, и темная фигура резко вклинивается между старостой мальчиков и старостой девочек. Фигура раскидывает руки, одетые в гигантские крылья с огромными маслянисто блестящими черными перьями, отливающими фиолетовым, зеленым и синим. Лицо человека спрятано под гротескной маской с длинным изогнутым клювом, больше похожей на маску венецианского чумного доктора, чем на голову птицы. Он распахивает клюв, издавая страшный вопль, а затем прыгает вниз, в толпу. Так же быстро, как и появилась, фигура исчезает.

Он не один. Вихрь пернатых фигур танцует и кружится вокруг, разделяя меня и Айви, каркая мне в лицо и напевая. Я так растеряна, так отчаянно пытаюсь не попасть туда, где меня затопчут, что никак не могу разобрать слов.

Я чувствую, как сильная рука Тедди хватает мою руку. Он тащит меня к краю комнаты, где мы вжимаемся спинами в стену. Дюжины людей, наряженных в черное, с руками и спинами, покрытыми перьями, с лицами, спрятанными под масками, наполняют комнату. Теперь, когда я вижу их отсюда, в их движениях просматривается некоторая хореография, и от одного конца комнаты к другому они передвигаются единой группой. Я вижу ужас на лице Айви и начинаю проталкиваться к ней. Некоторые учителя пытаются схватить странных птиц и сорвать с них маски, а надо всем этим визжит Араминта:

– Остановите их! Так не должно быть! – Но звуки грома, кажется, раздаются как раз вовремя, чтобы заглушить ее крики.

Кружа со всех сторон, птицы просто напевают одну и ту же фразу: «Одна к печали, одна к печали, одна к печали».

49. Айви

Я оглядываюсь на лица других студентов в поисках поддержки. Большинство смеется, некоторые улюлюкают и аплодируют, другие выглядят более растерянными. Сложно сказать, то ли это что-то, организованное Араминтой, то ли этот флешмоб не входил в план празднования Самайна. Если это какая-то хэллоуинская шутка, то она определенно выглядит странно.

Судя по тому, как визжит Араминта, можно сделать вывод, что это не ее рук дело. Горло у меня сжимается, и я чувствую, как кровь пульсирует во всем теле. Я понимаю, что задыхаюсь, а кружевное платье Одри вдруг кажется тесным.

Одри ловит мой взгляд и, похоже, думает о том же, о чем и я. Страх и ужас отпечатались у нее на лице. Я замечаю, что она вцепилась в руку Тедди, и в это мгновение тоже хочу вцепиться в его руку.

– Что-то не так! – пытаюсь я перекричать шум. Но голос у меня ломается, и мы смотрим друг на друга, пока зал полнится смехом и криками. Смехом и криками, которые с каждой секундой становятся все громче и истеричнее.

– Это «Общество сороки»? Почему мне кажется, что мы – единственные, кто не замешан во всем этом? – отвечает Одри одними губами. Возможно, она сказала это громко, но я слышу лишь гул и непрерывное пение. Я так сосредотачиваюсь на губах Одри, что мне кажется, будто она двигает ими, словно в замедленной съемке. Как раз в тот момент, когда мне хочется выскочить из зала, одна из фигур в маске проносится мимо, и, делая это, смотрит мне в глаза. Глаза такие темные, что я не различаю радужки и зрачка. Все мое тело наполняет паника. Мы обе замираем, и время словно останавливается, пока фигура, танцуя, двигается мимо в свете стробоскопов. Я вижу зловещую ухмылку под маской.

– Кто это был? – кричит Одри, перекрывая шум. Я хочу сказать что-то еще, но не могу открыть рта, а в глазах у меня все плывет. Мне нужно убраться отсюда. Я начинаю бежать, но не знаю, где выход. Еще одна фигура в маске налетает на меня, останавливая. Я резко замираю и меняю направление. Оглядываюсь в поисках друзей, но их нигде не видно. Я не вижу, где дверь, поэтому начинаю бежать в противоположном направлении, проталкиваясь мимо остальных студентов… Смутно слышу, как Одри выкрикивает мое имя, но я должна двигаться вперед, я должна выйти отсюда.

Но я не могу. Каким-то образом я оказываюсь посреди вихря «сорок». Внезапно меня начинают толкать, пока не прижимают к стене, где я уже не в силах пошевелиться, окруженная морем перьев.

Сверху раздается ужасный треск, и я вскидываю голову. Старинное зеркало покачивается на своих креплениях, вздрагивая под тяжестью осенних украшений, обвитых вокруг его золоченой рамы. Я знаю, что должна бежать, но не могу. Я словно приросла к месту. Закрываю глаза и напрягаюсь, тогда как все вокруг кричат от ужаса, глядя, как зеркало надо мной начинает отходить от стены. Я чувствую, как движется воздух вокруг, а на меня начинает сыпаться мелкий мусор. Я все еще не в силах пошевелиться. Слышны новые крики, и я не могу понять, то ли это я кричу, то ли кто-то еще.