Одна любовь

Ещё минут десять идут какие-то приготовления, а после октагон молниеносно пустеет. Удар гонга, раунд номер один.

Я не знаю всех этих терминов, а если что когда и знала, то за четыре года всё это успело вылететь из моей головы. Мне плевать, как называются все эти удары и выверты, я хочу лишь одного – чтобы он не пострадал. Чтобы выиграл. Он же хотел этот бой, хотел своей победы, так пусть она у него будет.

Так я думаю до второго раунда, потому что в третьем всё становится ужасно. Не понимаю, что там происходит, об этом не говорят напрямую, лишь что-то лопочут о том, что Богдан теряет хватку. Соперник напирает, заваливает его на пол проклятого ринга. Камеры показывают это в замедленной съёмке, на повторах. Я словно чувствую эти удары, то, как он его бьёт. Кожа покрывается мурашками. Я вижу кровь на его лице и слышу такой заветный удар гонга.

Адреналин зашкаливает, как и дикий, ужасающий страх. Мне хочется выключить этот кошмар, но я продолжаю смотреть. Всё идёт не по плану, я вижу, что всё не так, как они ожидали. А ещё я замечаю, что Богдан изменился, как-то изменился. Не внешне, внутренне, словно что-то произошло, что-то более плохое, чем просто мелькающее перед глазами поражение того раунда.

Четвёртый звоночек, и всё по кругу, такое ощущение, что его что-то сдерживает. Понимая, что грызу ногти, убираю руки подальше от лица.

– Давай, мой хороший, ты справишься, – шепчу, словно это чем-то ему поможет.

Богдан

Нервы. Это первое и единственное, что мне мешает. Я никогда так не нервничал в ночь перед боем, потому что всегда на сто процентов был уверен в своей победе, сегодня же я окончательно осознаю, что всё это время думал о чём угодно, только не о бое. За эти два месяца слишком многое произошло. Произошло такое, что я никогда не мог представить и в самом страшном кошмаре.

Выхожу на балкон, смотря на ночной город. Лас-Вегас невероятен. Тысячи прожекторов, сияние, внушающее трепет и поклонение игорной столице мира. Мне нужно лечь спать, но за всё это время я сбил режим настолько, что в последние дни даже не пытался к нему вернуться. Два дня назад прошло взвешивание. Весогон стал очередной ступенькой в ад, и в этот раз моё сознание посылало в иссохшее тело самые больные мысли, мысли, от которых получается прятаться, лишь когда ты в адеквате. Здесь же спрятаться было некуда.

Закрываю стеклянную дверь, падая на кровать, думаю о Гере. Не о бое. Я постоянно думаю о ней, хотя многие уверены, что я собран и на все сто отдаю себя работе. Но это не так.

Я не уверен в завтрашней победе, совершенно не уверен.

Это станет провалом. Мой проигрыш станет чёрным пятном, потому что это бой амбиций. Бой за титул с тем, кто всё это время шёл со мной в параллель, шаг за шагом.

Утро начинается с тренировки, сраных смузи и звонка Гере, хоть у кого-то из нас есть настроение и вера во всю эту дрянь. Уже радует.

В четыре мы с командой на месте. Нервы на пределе. Боксирую грушу, чтобы отвлечься, но это не помогает. За час до выхода приходит Ма, она только прилетела, хотя я не думал, что она решится смотреть всё это вживую. Она желает удачи, говорит что-то ещё, но я словно в прострации, ни черта не воспринимаю, только киваю, делая вид, что проникся всем, что мне говорят.

Зал оглушает трек. Мой выход. Накидываю на плечи флаг и шагаю сквозь толпу. Слышу своё имя, его скандируют. Те, кто прилетел сегодня поддержать меня лично.

В октагон захожу первым, делая круг, приветствуя публику. Это спасает. Чувствую себя увереннее. Мышцы словно наливаются невидимой силой. Три спокойных раунда, и слегка покоцанная рожа, а потом как по заказу – привет, партер, и едкая боль в колене. Нога не беспокоила меня уже давно, слишком хорошо её тогда подлатали. Вспышка боли отдаётся отголосками по всему телу, в глазах лишь яркие белые искры, словно сейчас поедет крыша. Стискиваю зубы, слыша спасительный удар в гонг.

Тренер видит перемены и лёгкую хромоту, потому что у меня ещё есть силы не поддаваться боли, делать вид, что ничего страшного не произошло, но это внешнее. Внутри же меня корчит от едкой, поражающей мышцы и кости боли. Чёртово колено.

Передых заканчивается, как по щелчку.

Четвёртый раунд я только защищаюсь, боясь уйти в партер, если он меня сейчас завалит, я не выберусь. Последний, пятый раунд. Пять предстоящих минут кажутся адом. Я не верю в победу, ни во что уже не верю. Второе дыхание спит и не собирается просыпаться. Это либо везение, либо чистая случайность, но я успеваю пробить его, когда он открыт. Противник на мгновение дезориентирован, и у меня есть доля секунды на повторный удар. Раз, два, три. Победа нокаутом. В глазах темнеет. Толпа ликует. Я победитель, желающий одного – поскорее убраться с октагона.

В коридоре силы кончаются, опираюсь на Тёму, чувствуя, как меня ведёт, главное, что это происходит не на камеру.

В комнате подготовки начинается паника. Перед глазами мелькают люди, белый халат. Адская боль, словно тебе на живую разрывают сухожилия.

– Укол сделай.

– Сейчас нельзя…

– Делай укол. Что-нибудь посильнее.

– Богдан, надо в больницу.