Одна (ЛП)

Полиция забрала мою маму, и, хотя технически она этого заслужила, когда нарушила закон, это не заставило меня относиться к ним лучше. В связи с фактом, что каждый полицейский, которого я когда-либо встречала, смотрел на нас с бабушкой так, будто мы жвачка под его обувью. У меня нет нежного чувства к полицейским. Мне они не нравятся, и я уверена, что никто не доверяет им. И тот факт, что я здесь, в доме одного из капитанов полиции и ужинаю с его семьей, заставляет меня очень сильно волноваться. И немного расстраиваться.

Украдкой смотрю на Пакса. Никогда не говорила ему, что чувствую по отношению к полицейским. Людям как он нечего было бояться их. У людей, с которыми росла я, не было такой роскоши. Их могли в любой момент выслать в Мексику при появлении офицера полиции. Иногда полицейского можно было подкупить. И если у тебя не было денег, что ж, всегда был другой путь оплаты.

Поправляю ремень безопасности на груди, внезапно чувствуя, что он слишком туг.

— Что-то не так с ремнем? — спрашивает Пакс с беспокойством.

— Нет, — отвечаю я. Его машина едва управляемая, с повреждением почти на каждой стороне. В задней части только одна рабочая дверь, и мы должны были использовать ее, пробираясь на передние сиденья. Паксу пришлось приложить много сил, чтобы запихнуть свое большое тело в маленькое пространство. Было бы забавно наблюдать за его усилиями, если бы это не напоминало мне о том, что произошло.

— Прости за машину, — извиняется Пакс в тысячный раз. — Я проверил двигатель, и он в рабочем состоянии. — Машина издает громкий звук, как будто сталь ударяется о метал. — Все просто... немного сместилось.

— Тебе нужно купить новую машину, — говорю я с сожалением.

— Завтра с Кейдом я поеду к дилеру.

— Ты еще не рассказал дяде и тете? — спрашиваю я.

— Я просто сказал, что в меня врезались и мне срочно нужна новая машина. — Он нажимает на тормоз, и машина издает странный шипящий звук. — Они не обрадовались, но и такое дерьмо иногда случается, — пожимает он плечами.

Мы едем тихо, тишина прерывается только звуком метала, прижимающегося к машине. Я смотрю в окно и погружаюсь в собственные мысли. Почему я согласилась на это? Вспоминаю, когда Пакс рассказал мне свой план. Он целовал меня на протяжении всего рассказа, забирал мой рот после нескольких минут и позволял пальцам задерживаться на моем теле. Гад.

Женщины должны соблазнять мужчин сексом, а не наоборот. Мне должно быть стыдно за себя. Я сильнее прижимаюсь к двери. Пакс с весельем смотрит на меня. Он знает, о чем я думаю. Хочу убрать эту ухмылку с его лица. Хотя, если честно, я хочу облизать эту ухмылку. Он такой прекрасный, что может использовать свое тело, соблазняя женщин, а потом получить, что захочет взамен. Кто сможет устоять перед его обаянием? Его ямочкой? Его шестью кубиками, по сравнению с которыми кубики всех остальных парней кажутся шуткой? Только труп сможет, вот кто.

— Не надо так. Все будет не так уж и плохо, вот увидишь. — Он берет меня за руку, хотя и пытаюсь ее забрать, но Пакс держит крепко и отказывается отпускать. — Дядя Билл хороший человек. Он сделает как лучше для тебя...

— И откуда же он знает, что лучше для меня? — Я сержусь и напрягаюсь. — Знает ли он вообще хоть что-нибудь обо мне? Он хотя бы представляет, кто я такая? — мой голос становится громче с каждым словом. — Нет. Он не знает ничего, что может помочь мне.

Это была ложь, но я была так зла. Поверила в это. Как Пакс смог, вот так, не оправдать мое доверие? Как он смог пойти к его дяде? Разве он не видит, что ничего нельзя сделать?

Пакс не реагирует на мой гнев. Честно, это то, что мне больше всего нравится в нем, он хладнокровен даже когда на него давят. Это делает его прирожденным лидером и хорошим футбольным игроком. Прямо сейчас этот факт до безумия бесит меня, и, если бы знала наверняка, что это поможет, я бы, наверное, ударила бы его, точно ударила. Однако хорошо знала его тело. Он было тверже, чем тюремная стена, и я скорее навредила бы себе, чем ему. Что ты несешь? Сделать себе еще хуже? Все, что могло случиться, я бы только навредила себе.

— Я люблю тебя, Джулс, — говорит он, решив избежать спора. Ненавижу его, потому что его слова звучат правдиво. Глубоко в сердце знаю, что он имеет в виду. — Я обещаю, никто не причинит тебе вреда...

— Нет, — резко отвечаю. — Ты не можешь обещать такое. Я помогала преступнику, зная кто он. Значит, я тоже преступница, — начинаю истерить еще больше, поскольку полностью понимаю, что Пакс собирается делать, и это добивает меня. Если признаюсь, меня посадят. Закончу точно так же, как моя мама, и так как бабушка не хотела, чтобы я заканчивала.

— Нет, — трясу я головой. — Нет.

— Джулс, — терпеливо начинает Пакс. — Послушай меня. Мой дядя хороший человек. Он ничего не предпримет, не обсудив сперва с нами. — Я фыркаю. Пакс игнорирует меня. — Он не монстр...

— Большинство мужчин монстры, — говорю я, а сама вспоминаю, что видела в той комнате ночью, когда выстрелила в Гонзалеса.

Пакс останавливается.