Одна ночь

— Трошки обожди… оставим на закуску. Пускай они вход держат, а мы выход закроем, — ответил Яковенко вполголоса.

Один из нарушителей поднялся и побежал. Почти одновременно в разных местах прозвучали два выстрела, и человек упал.

— Готов? — спросил наблюдатель.

— Не знаю… Как они влипли — под перекрестный огонь.

Несколько минут нарушители лежали неподвижно, видимо, поняв, что нарвались на засаду. Внезапно они вскочили все разом и, пригибаясь к земле, побежали назад.

— Теперь мои… Куда удираешь?.. Куда?.. — прошептал Яковенко и нажал на рычаг. Пулемет послушно пропустил большую очередь.

Услышав взрыв гранаты, а за ним еще два выстрела, лейтенант ускорил бег. Его уже давно перегнали некоторые пограничники. Киселев бежал рядом. Он видел, что начальник плохо себя чувствует и может упасть. Догнав бегущего пограничника, он бросил ему на ходу: «Смотри за лейтенантом», и побежал скорей.

Но вот затакал пулемет, и невольно все сбавили шаг.

— Яковенко! — вырвалось у кого-то. Начальник крикнул:

— Киселев! Теперь в нашем распоряжении час…

— Скорым шагом, за мной! — скомандовал Киселев.

Вспышки выстрелов ослепили на некоторое время Яковенко, и он потерял цель.

— Двое кувыркнулись… Огонь! Давай еще!.. — шептал наблюдатель.

Яковенко снова нажал рычаг, и пулемет заработал.

— Хорош! Хватит! — во все горло закричал наблюдатель.

Яковенко отпустил рычаг, протер глаза и стал всматриваться в темноту. Нарушители, успевшие разбежаться в разные стороны, лежали на косогоре. Путь им был отрезан.

— Сдавайтесь! — где-то уже в другом месте крикнул Жуков.

Яковенко облегченно вздохнул. Командир жив.

17. Встреча

Минут за двадцать до первого выстрела на границе Ульяна окликнула старика:

— Отец… слышь, отец!

— Чего ты? — тихо отозвался Ипатыч.

— Бабы сказывали, что у Демьяновой остановилась какая-то из города.

— Ну так что?

— Может, она и есть? Не ошибка ли вышла?

— Вот придут — выяснят. Спи, — пробурчал старик.

Пойдя к спящей Баркан, Ипатыч прислушался к ее ровному дыханию. Ему все время казалось, что задержанная женщина не спит, а прикидывается спящей, выжидая удобного момента удрать. Постояв немного, дед вернулся к окну и стал заворачивать цигарку. За окном послышался окрик и грохот подъехавшей телеги.

— Стой, чертова…

Дед посмотрел в темноту. Лошадь на всем ходу наехала на забор, ударившись оглоблями. Приехавший соскочил с телеги, хлестнул лошадь вожжами, смачно выругался и направился к дому. К стеклу окна прислонилась усатая физиономия. Дед открыт окно.

— Здравствуйте, товарищ начальник, — приветливо сказал он, узнав пограничную форму.

— Ты почему с ружьем?

— Сторожу… вон лежит. Спит, не спит — не знаю.

— Кто лежит? — заглядывая в окно, спросил усатый.

— Нарушительница. До вашего прихода задержал.

— Вот как…

— Вы разве внучку мою не встречали?

— Я не вашего участка… Я преследую одного человека. Убежал с заставы. Вам не сообщали об этом?

— Никак нет, — по-военному ответил дед.

— Находится где-то в этом районе.

— Надо к председателю сбегать. Облаву устроить, — предложил Ипатыч.

— Подожди… успеем. Никуда не уйдет.

Военный отошел от окна. Через несколько секунд его шаги послышались в сенях.

— Ну, кого ты тут задержал? — спросил он, входя в избу.

— Да вот. Говорит — по фамилии Баркан. В Куликах, говорит, остановилась, а я здесь полсотни лет живу и не видел ее ни разу. Путала чего-то… Про заставу спрашивала. Сколько верст до границы, интересовалась.

— Так. — Райский достал маузер.

— Оружия у ней нет, мы обыскали, — предупредил старик.

Райский взял из рук Ипатыча ружье, осмотрел его и, усмехнувшись, поставил в угол.

— Старинная берданочка-то… Николаевская. Куда ее можно спрятать до утра? — показывая рукой на спящую, спросил Райский.

— Зачем прятать? — удивился Ипатыч.

— Нужно, — резко сказал Райский. — Ну, куда можно спрятать?

— В чулан разве, — нерешительно предложил дед.

— В чулан не годится. Нет ли у вас погреба?.. Это что? Подпол? Что у вас там лежит?

— Кой-какие продукты, — отозвалась с печки Ульяна.

Райский быстро подошел и заглянул на печку.

— Кто у вас в доме еще есть?

— Больше никого.

— Так. Ну-ка, голубушка, открой половицу-то… Туда мы ее и спрячем.

Ульяна, недоумевая, слезла с печи и открыла половицу. За окном послышался стон. Хозяева переглянулись.

— Никак стонет кто-то. Слышите?

— Кто стонет? Это лошадь фыркает.

— Нет, не лошадь, — возразил дед. Он сразу почувствовал неладное. — Ульяна, поди-ка посмотри.

Райский направил на них маузер и, загораживая дорогу к двери, сердито сказал:

— Садись! Ну, живо! Рядышком садитесь…

Ульяна повиновалась и села рядом с отцом. Сейчас они походили на снимающуюся пару, напряженно сидящую перед фотоаппаратом.

— Товарищ начальник, а что вы с нами так поступаете?

— Молчи! Я не начальник и не товарищ тебе. Вот что, старик. Жить хочешь? Ну, отвечай.

— Хочу.

— Тогда делай, что я говорю, а не то… — погрозил маузером Райский. — Где Звягины?

— Какие Звягины?

— Ты не знаешь Звягиных?

— Наших Звягиных? Так они же высланы.

— За что?

— Контрабандисты… кулаки…

— А ты здесь живешь? Купил, что ли, дом, или так подарили? За какие заслуги?

Старик подумал и с достоинством ответил: