Одна ночь

Его зелёные глаза вспыхивают весельем, но тут же снова становятся грустными. Мне хочется узнать причину его грусти. Мгновение назад он был похож на щенка, виляющего хвостом. А теперь он щенок, одиноко сидящий в луже.

— Не волнуйся, — добавляет он, оглядываясь через плечо в сторону шумного стола, — Я посижу здесь просто для видимости, но обещаю, что не буду тебя доставать. Понимаю, ты бы хотела остаться одна.

Чашка с чаем останавливается около губ.

— С чего ты взял, что я хочу сидеть одна?

Он фыркает, делая глоток пива.

— «ОТВАЛИ», вытатуированное у тебя на лбу большими буквами, говорит мне именно это.

Он проводит пальцем по моему лбу.

Я поджимаю губы.

— О, так ты можешь это видеть? Хорошо. А то я думала, что оно уже смылось.

— Ты давала этому парню все знаки, чтобы он отвалил. Не говоря уже о том, что практически падала со своего табурета, чтобы убежать. Потом я увидел, как он дотронулся до тебя, — бормочет он, его настроение меняется с грустного на злобное. — Даже видел, как ты вздрогнула.

Все моё тело напрягается.

— Ненавижу таких парней, — говорит он, делая ещё один глоток пива.

— Каких?

— Парней, которые думают, что могут взять от женщины все, что захотят, — добавляет он, слегка поворачиваясь ко мне лицом, смотря прямо в мои глаза своими невероятными глазами лесного цвета. — Моей сестре, Эми… ей не всегда везло с парнями, — объясняет он. — Поэтому каждый раз, когда я вижу, что женщина нуждается в помощи, пытаюсь хоть как-то ее оказать. Сестра назвала бы меня альфа-защитником. Может быть и ты назовёшь меня так. Но знаешь, неважно. Если это сохранит мою Эми в безопасности, я буду защитником. И, может быть, такие парни, как вон тот придурок Макботфейс, в следующий раз будут следить за своими манерами.

Я с грохотом опускаю чай.

— О, Боже, заткнись.

Он поднимает свою тёмную бровь в замешательстве.

— Что? Этот парень вёл себя как полный придурок.

Я ухмыляюсь, и наклоняюсь к нему со смехом.

— Все это время я мысленно называла его Чад Макботфейс.

Он оглядывается через плечо и тоже фыркает от смеха.

— Чёрт… да, этот парень — настоящий Чад.

Мы вместе смеёмся над этой шуткой.

Над барной стойкой находятся два телевизора. На одном показывают футбольный матч, на другом бейсбол. Мы оба смотрим телевизор, но вскоре бармен приносит две дымящиеся корзины с жареной едой.

Сырные палочки пахнут потрясающе. Что ж, так как у меня, вообще-то, нет непереносимости лактозы, если мой рыцарь в сияющем сером хлопке предложит поделиться, я не откажусь. Кроме того, жареная сырная палочка может помочь впитать немного бурбона, который сейчас находится в моем пустом желудке.

— Хочешь немного сырных палочек? — спрашивает он, протягивая мне тарелку.

Я улыбаюсь и беру палочку моцареллы.

— Конечно, спасибо.

Он ковыряется в еде, проверяя свой телефон.

Как только на обоих экранах телевизоров начинается реклама, я прочищаю горло.

— Итак… что привело тебя в Сиэтл?

ГЛАВА 2

Джек

Все, что я могу сделать, это вести себя естественно: есть картошку фри и притворяться, что смотрю бейсбол. Как будто я не сижу рядом с самой красивой женщиной в мире. Я понятия не имел, как она выглядит, когда вошёл. Она все время была повёрнута спиной, так что, первое что я увидел — это женщину, которая явно отчаянно хотела, чтобы её оставили в покое. И я не думал, просто действовал.

Когда она повернулась на барном стуле, клянусь богом, моё сердце остановилось, а затем запустилось с новой силой. Её тёмно-каштановые волосы волнами струились по спине, а кончики золотились в солнечном свете, проникающем через панорамные окна бара.

На ней был сексуальный чёрный комбинезон с открытой спиной до талии. Спереди он разрезается в виде буквы «V» между её грудями. И, черт возьми, благодаря этому платью я могу видеть все её маленькие татуировки, расположенные на обеих руках, плече и несколько на пальцах. А также намёк на одну татуировку на рёбрах, исчезающую под нарядом. Милые девчачьи штучки, вроде сердечек, стрелочек и музыкальных нот.

И черт меня побери, сексуальный, маленький, геометрической формы узор, исчезающий между грудей. Теперь я свинья, которая хочет посмотреть, как далеко вниз он уходит, желающая его лизнуть. И она так хорошо пахнет: чем-то цветочным, с нотками специй.

Чёрт. Хватит, Комптон.

Я подавляю стон, прочищаю горло и тянусь за едой.

Схватить картошку. Поднести ко рту. Разжевать.

О, а я упоминал о кольце в носу? Да, у неё пирсинг в носовой перегородке, отмеченный маленьким колечком из витого золота. Все это, вместе с накрашенными чёрной тушью ресницами, и её красными губами… думаю, я влюбился.

А я даже не знаю её имени.

И вряд ли даже узнаю, поскольку она молчит, не разговаривает, и явно хочет, чтобы ее оставили в покое. И будь я проклят, если стану тем парнем, который спасает ее от одного придурка только для того, чтобы самому стать им. Вместо этого я смотрю на свою корзину с картошкой фри, на свой член в штанах и задаю вопросы самому себе.

Но потом боковым зрением замечаю, как она сдвигается ближе в мою сторону, прочищая горло.