Одна ночь и одно утро (СИ)

— Сначала Рон говорил, что нам нет смысла заводить детей. Ни то чтобы они были не нужны, просто мы достойны пожить для самих себя. За спиной было много тяжëлых событий, и казалось, что он был прав. Так казалось. Первые три года мы жили для себя, а потом ещё три года отчаянно пытались завести ребёнка. Когда я узнала что бесплодна, под ногами даже пол, даже вымощенная каменная дорога казалась мягкой… Краски померкли. Но я не сдавалась, упёрто искала способы забеременеть. Я много читала, изучала этот вопрос. Мне казалось, что это какая-то ошибка. Рон он всегда молчал, и я думала, что он поддерживает меня. Когда я нашла этот колдоцентр во Франции, это стало настоящим счастьем. Именно там работали с таким же диагнозом, как у меня. Новейший колдоцентр. Я загорелась идеей попасть туда вопреки всему, пройти обследование. Когда это случилось, я рассказала Рону о том что у меня есть порт ключ, и я скоро буду во Франции. Что начнутся обследования, и я смогу точно знать, было ли это всё ошибкой, и есть ли у нас надежда. Он поддерживал меня, как я думала, казалось, что мы понимаем друг друга без слов. Чёрт, я не знала, что этот новейший колдоцентр — это один из проектов корпорации Малфоев. И чего я совсем не ожидала, так встретить тебя, Драко Малфой. Знаешь, ключевое слово всего что было, это «казалось». Мне всё просто казалось.

Она замолчала, и вокруг стало тихо. Наконец подняв глаза со своих колен, девушка посмотрела на него. А он смотрел на неё не мигая, его тёмно-серые глаза приобрели другой оттенок, таким каким бывает небо перед штормом. Драко был спокойный, невозмутимый, но что-то во взгляде было иным. Что это? Сочувствие, жалость или что-то другое?

========== Часть 3 “Его исповедь” ==========

Драко продолжал на неё смотреть, и ей показалось, что вечность проходит мимо них. Оторвать друг от друга взгляд не получалось.

Драко первый разорвал этот контакт. Запустил свои пальцы себе в волосы и пригладил, потом снова сжал руки в замок на своих коленях и уставился на неё.

— Знаешь, мы же просто сбежали. Как последние трусы, так думали многие. На самом деле, когда за нами пришли, то я был готов отвечать, даже за то, чего я никогда не делал. А что я собственно сделал? Верил своему отцу, верил что чистая кровь это будущее, что все идеи и идеология которую мне вложили в моё сознание с детства — абсолютно верна. Мне казалось, как и тебе, всё это казалось… Было всё равно, даже уже не страшно. Я боялся, боялся, но в один день просто перестал. Я знал что отца не оправдать, и не пытался. Несколько месяцев я молчал, а потом заговорил. Я говорил, говорил, говорил и знал, что мой отец никогда меня не простит, не поймёт и мне было всё равно. Я говорил правду, и ничего кроме правды. Война закончилась, так казалось всем, но не мне. Я думал, что этого никогда не произойдет… Но ошибался. Меня оправдали, за меня заступились те, кого я презирал и ненавидел, просто потому что увидели во мне какой-то там чёртов свет. Я все ещё учусь быть благодарным. И вот разгребаю то, что наворотил отец, к тому же став дойной коровой у Министерства. Я давал, давал, давал, давал. В один момент я решил, что с меня хватит! В тот момент не стало мамы, она сгорела. Год её пламя слабо горело, и в один понедельник погасло навсегда. Она не смогла принять действительность, её гложила злость на мужа, на сестру. Мама не была в их стае, но и не была против них. Моё клеймо на руке стало её на сердце. Её нет, а отец жив. Ему дали десять лет и эти десять лет закончились. Он вернулся в поместье и доживает свою жизнь в полном одиночестве, поглощённый тоской и мраком. Жалости у меня нет. Я присматриваю за ним в целях безопасности, он стар и болен, но все также опасен. Домовики докладывают мне всё, что происходит в Малфой Мэноре. Так я узнал о твоём внезапном появлении.

Он замолчал и встал. Подойдя к окну, смотря вдаль, продолжил: