Одна ночь и вся жизнь (СИ)

В его силе не было того, чего я не выносила в мужчинах, но с чем сталкивалась слишком часто. Он не давил, не принуждал, не пытался смотреть сверху вниз. Обычно это сразу чувствуется – в словах, интонациях, жестах. Дарьялов был другим. Как только я поняла, что бояться нечего, почувствовала себя с ним на равных. Разумеется, мне и раньше доводилось общаться с сильными мужчинами, которые не пытались меня нагнуть. С тем же Кириллом, например. Но в тех отношениях не было ничего личного. А вот сейчас… в том, как мы с Дарьяловым разговаривали, как смотрели друг на друга, было что-то очень тонко, но вместе с тем отчетливо чувственное. И это ощущение росло с каждой минутой, захватывая все сильнее и сильнее.

Мой второй муж был альпинистом-любителем, и я несколько раз ездила с ним на Кавказ, даже поднималась на Эльбрус. И там мне постоянно казалось, что не хватает воздуха. Как будто не могу сделать вдох полной грудью. Именно это я испытывала и сейчас. Только тогда было страшно, а сейчас нет.

В ресторане была какая-то живая музыка и даже танц-пол, где топталось несколько парочек. Дарьялов встал, протянул мне руку, и я послушно за нее уцепилась. Это был вполне так целомудренный танец. Он не прижимал меня к себе, не возил руками по моим габаритам, но…

Если провести пальцем по кончикам волосков на руке, ощущение будет гораздо более острым, чем если коснуться самой кожи.

Я растворялась в мелодии – красивой, печальной, похожей на осеннюю ночь, когда тоскуешь о весне. А еще – в его запахе. Мужчина, утром принимавший душ, к вечеру обычно пахнет самим собой – сквозь легкую дымку парфюма и прочих ароматов. Каждый по-своему. Кто-то приятно, кто-то нет. И вот тут включается особая магия. Если тебе не нравится, как пахнет от мужчины, или его запах оставляет равнодушной, ничего с ним не получится. Каким бы замечательным он ни был.

От Дарьялова пахло так, что у меня закружилась голова. Хотелось вдыхать снова и снова. Его запах был таким же, как он сам: горьковато-прохладным на поверхности и медово-горячим в глубине.

Когда в самом конце, с последними аккордами, он шепнул мне на ухо: «Спасибо!», дотронувшись губами до мочки, я подумала с какими-то веселым ужасом: боже мой, он меня соблазняет, а я… охотно соблазняюсь. Низ живота отозвался на эту мысль мягким теплом.

Оказаться с мужчиной в постели сразу же после знакомства? Такое со мной бывало не раз и не два. И ужасным казалось ровно до первого. Тогда я была вполне еще девочкой-ромашкой, хотя уже побывала замужем и развелась. Выяснилось, что ничего особо ужасного в этом нет. Самый обычный секс, ни порочности, ни аморальности. Я стала смотреть на вещи гораздо проще. Не все ли равно, когда это случится, если точно знаешь, что случится – днем, неделей, месяцем раньше или позже?

Но сейчас было иначе. Сейчасвсебыло иначе.

Откуда-то пришла уверенность: это будет – сегодня. И будет совсем по-другому. Не так, как раньше.

Принесли кофе и мороженое. Не сговариваясь, мы одновременно, буквально синхронно, положили по большому куску в чашки и рассмеялись.

- Гляссе, - Дарьялов осторожно помешал кофе, чтобы не выплеснулся. – С детства люблю. Черный мне не разрешали, с молоком не нравилось, а с мороженым – самое то.

- Мне, скорее, наоборот, нравится вкус мороженого с кофе, а не кофе с мороженым. И вообще люблю сочетание горячего и холодного.

- Да… Иногда утром даже представить не можешь, как закончится день. Правда?

Он тяжело и горячо накрыл мою руку своею, пристально глядя в глаза. Я с трудом проглотила слюну и кивнула:

- Да… - и это было не только согласие с его фразой. Нечто гораздо большее.

Дарьялов расплатился, и мы пошли к выходу. Охранник, весь вечер просидевший за столиком в углу, - следом.

- А ночью они где? В прихожей у тебя сидят? – нервно хихикнула я.

- Зачем? Один в машине на стоянке, второй в парадной с консьержем. Сейчас у них смена будет, через полчаса. Эти двое отдыхать, другие подъедут.

- Бедняги.

- Я им хорошо плачу, - он пожал плечами и открыл передо мной дверь машины. Сел сам и коротко бросил водителю: - Домой.

И снова ехали недолго. Свернули с Лиговского на какую-то тихую улочку и под шлагбаум нового жилого комплекса – кое-где на окнах еще виднелись фабричные наклейки.

- Здесь служебная квартира, - пояснил Дарьялов, помогая мне выйти из машины. – Раньше другая была, на Васильевском. Далеко и до офиса, и до Суворовского. Но к этой никак не могу привыкнуть. Иногда задумаюсь и говорю Марату: «На Макарова».

Я молчала, смакуя на языке терпкий холодок предвкушения, как мятную конфету. Мы вошли в парадную, где с Дарьяловым поздоровался охранник в синей форме, поднялись на лифте на третий этаж.

- Ну вот, моя берлога, - открыв дверь квартиры, он слегка подтолкнул меня в прихожую.

- Волчье логово, - пробормотала я себе под нос.

- Угу, - моя реплика удивления не вызвала. – Придет серенький волчок и ухватит за бочок.

Его рука легла мне на бедро, и я повернулась к нему.

Ближе… еще немного ближе… снова утопая в его глазах – как будто нырнула с разбега в холодную воду и плыву, и страх сменяется восторгом.