Одна ночь: открытий

«Ты готов», — выдыхаю я, отступая назад и втягивая полотенце. Я быстро поворачиваюсь и беру его «Том Форд», не сопротивляясь вдоху из бутылки, прежде чем облить Миллера горлышком. Он снова поднимает мне подбородок, его глаза сверлят в меня, когда я брызгаю на него. «Теперь ты идеален».

«Спасибо», — бормочет он.

Я ставлю бутылку на место, избегая его взгляда. «Тебе не нужно меня благодарить».

«Ты права», — мягко отвечает он. «Мне нужно поблагодарить любого ангела, который послал тебя ко мне».

«Никто меня к тебе не посылал, Миллер». Я сталкиваюсь с невообразимой красотой, мои глаза прищуриваются, чтобы изображение не обжигало мне радужную оболочку. 'Ты нашел меня.'

«Дай мне мою вещь».

«Я тебя помну». Я не знаю, почему я ищу оправдания, когда мне так отчаянно хочется, чтобы он меня обнял. Или, может быть, я знаю.

Я не смогу отпустить.

«Я спросил один раз». Он шагает вперед мягко, но угрожающе. «Не заставляй меня снова спрашивать, Оливия».

Мои губы распрямляются, и я качаю головой. «Я не могу вынести мысли что б отпустить тебя. Я не смогу».

Он морщится, и его голубые глаза тускнеют. 'Пожалуйста, я умоляю тебя.'

«И я умоляю тебя не заставлять меня». Я твердо стою, зная, что поступаю правильно. 'Я тебя люблю. Просто иди.'

Я никогда в жизни не сталкивался с таким вызовом. Поддерживая мой фронт калечит меня, и то, что Миллер не знает, что делать, не помогает. Его дорогие туфли приросли к ковру, его глаза горят мне, как будто он пытается прочесть мою жесткую внешность. Этот мужчина может заглянуть в мою душу. Он знает, что я делаю, и я кричу в своей голове, чтобы он позволил мне это сделать. Мой метод. Это нужно делать по-моему.

Облегчение, которое нападает на меня, когда он медленно поворачивается, заставляет мою руку вылетать, чтобы удержаться устойчивой. Он медленно уходит, боль нарастает с каждым его шагом. Я уже скучаю по нему, а он еще даже не вышел из комнаты. Желание кричать, чтобы он остановился, почти овладевает мной, и мои ноги двигаются подо мной, заставляя меня преследовать его.

Будь сильной, Оливия!

Слезы застилают мои глаза, и мое сердце медленно бьется до моего горла. Я в агонии.

Он останавливается у двери.

Я задерживаю дыхание.

И я слышу, как он рисует свою. «Никогда не переставай любить меня, Оливия Тейлор».

Он исчезает.

Моя сила уходит из моего тела, я рушусь на землю, но не плачу. Пока не услышу, как закрывается входная дверь. Потом все это льется из меня водопадом. Моя спина находит стену, мои колени встречаются с грудью, и моя голова встречается с коленями, мои руки обвиваются вокруг меня, делая себя настолько маленькой, насколько это возможно.

Я плачу.

Для того, что кажется навсегда.

Сегодняшняя ночь действительно будет самой длинной ночью в моей жизни.

Глава 23

Час спустя я сижу на мягком диване Миллера, попробовав его кровать, гостиную, кухню. Детально проработанный карниз, опоясывающий потолок, запечатлелся в моей памяти, и я пережила каждый момент с тех пор, как встретила Миллера. Все. Я улыбаюсь про себя каждый раз, когда представляю себе одну из завораживающих черт Миллера, но затем я громко ругаюсь, когда образ Грейси Тейлор вторгается в мои попытки отвлечься. Ей нет места ни в моих мыслях, ни в моей жизни, поэтому сам факт того, что она занимает хоть какой-то кусочек моего мысленного пространства, приводит меня в бешенство. У меня нет ни времени, ни энергии, чтобы погрязнуть в суматохе, которую она могла вызвать. Она не заслуживает любой душевной боли, которую я могла себе позволить. Она эгоистка. Я ненавижу ее, но теперь у меня есть четкий образ — лицо, запечатлевшее в моей голове ненависть.

Я бросаю свое тело на диван, так что теперь я смотрю на горизонт Лондона и задаюсь вопросом, не посылает ли мой разум намеренно эту линию мысли. Не отвлекаюсь ли я подсознательно от мыслей о том, что сейчас происходит? Лучше ли этот гнев, чем то несчастье, которое я обязательно почувствую, если позволю своему мозгу сосредоточиться на том, что Миллер делает прямо сейчас?

Я зажмуриваюсь, мысленно крича на себя, когда Грейси внезапно уходит и совершенство Миллера до того, как он оставил меня в своей гримерке, заменяет ее. Я не могу этого сделать. Я не могу сидеть здесь всю ночь, ожидая его возвращения. Я определенно сойду с ума еще до конца ночи.

Я вскакиваю с дивана, как будто он загорелся, и спешу из студии Миллера, стараясь не позволить своим глазам увидеть его стол с красками, зная, что то, что я растекаюсь по нему, не поможет. Никто не будет смотреть на диван в гостиной, на кровать, на душ, на холодильник или на пол кухни…

'О Боже!' Я протягиваю руку и в отчаянии немного тереблю волосы, кружа в центре гостиной, размышляя, где мне спрятаться. Легкая колющая боль на коже черепа напоминает мне только пальцы Миллера, запутанные в моих волосах. Я не могу сбежать.

На меня нападает паника. Я зажмуриваюсь и начинаю глубоко дышать, чтобы успокоить неистовое сердцебиение. Считаю до десяти.

Один.

Все, что я могу тебе предложить, это одну ночь.

Два.

И я молюсь, чтобы ты дала его мне.

Три.

Я сказал тебе, Ливи. Ты меня очаровываешь.