Одна ночь:открытия

«Хорошо», - говорю я, но совсем не это имею в виду. Я не в порядке, и Миллер тоже. Я хочу сказать ему, чтобы он уточнил, но инстинкт меня останавливает. Инстинкт, который руководил мной с того дня, как я встретила этого сбивающего с толку человека. Я продолжаю говорить себе это, но мне интересно, где бы я была, если бы я не следила за всеми естественными реакциями на него и реакциями на ситуации, которые он мне представил. Я знаю где. Все еще мертва. Безжизненна. Делая вид, что счастлива от своего уединенного существования. Моя жизнь, возможно, изменилась, была добавлена драма, чтобы восполнить ее отсутствие в последние годы, но я не откажусь от своей решимости помочь своей любви в его битве. Я здесь ради него.

Я обнаружила много темных вещей о Миллере Харте, и в глубине души знаю, что есть еще кое-что. Возникают новые вопросы. И ответы, какими бы они ни были, ни на йоту не повлияют на то, как я отношусь к Миллеру Харту. Ему больно, как и мне. Я не хочу причинять ему еще больше страданий, и я не заставлю его рассказать. Так что любопытство может пойти нафиг. Я не обращаю внимания на тот крошечный уголок своего мозга, который указывает, что, возможно, на самом деле я не хочу знать.

«Я люблю твои кости», - шепчу я, пытаясь отвлечь нас от неловкости момента. «Мне нравятся твои долбаные навязчивые кости».

Полный луч рассеивает серьезное выражение его лица, обнажая ямочку на щеках и сверкающие голубые глаза. «И мои долбаные, одержимые кости тоже глубоко очарованы тобой». Он тянется к моей челюсти. 'Больно?'

'На самом деле, нет. В последнее время я привыкла к ударам по голове.

Он морщится, и я сразу понимаю, что мне не удалось поднять настроение.

«Не говори так».

Я уже собираюсь извиниться, когда вдалеке раздается громкий визг телефона Миллера.

Меня снимают с его колен и аккуратно кладут в сторону, и он целует меня в лоб, когда он встает, прежде чем подойти к столу и схватить его. «Миллер Харт», - говорит он с обычной отстраненностью и холодностью, пока его обнаженное тело приближается к кабинету. С тех пор, как мы здесь, он закрывал за собой дверь каждый раз, когда ему звонили, но на этот раз он оставляет ее открытой. Я использую этот жест как знак и подпрыгиваю, следуя по его пути, пока не парю на пороге, глядя на обнаженного Миллера, откинувшегося в офисном кресле, и его кончики пальцев вращаются вокруг виска. Он выглядит раздраженным и напряженным, но когда его глаза поднимаются и находят мои, все негативные эмоции исчезают и заменяются улыбкой, мерцающей синевой. Я поднимаю руку и поворачиваюсь, чтобы уйти.

«Одну минуту», - он резко говорит в трубку и оттягивает ее, кладя на свою голую грудь. 'Все хорошо?'

«Конечно, я оставлю тебя работать».

Он осторожно и задумчиво стучит телефоном по груди, его глаза медленно бегают вверх и вниз по моему обнаженному телу. «Я не хочу, чтобы ты оставляла меня». Его взгляд находит мой, и я чувствую двоякое значение его утверждения. Он наклоняет голову, и я осторожно подхожу к нему, удивлена его требованием, но не настолько удивлена необходимостью, расцветающей во мне.

Миллер смотрит на меня с намеком на улыбку на лице, затем берет мою руку и целует верхнюю часть моего нового кольца. 'Садись.' Он тянет меня вперед, пока я не приземляюсь на его голые колени, каждый мускул, которым я обладаю, напрягается, когда его полустоячий член втыкается в мои ягодицы. Меня побуждают откинуться назад, и моя спина оказывается на его груди, моя голова уткнулась в изгиб его шеи.

«Продолжай», - приказывает он по телефону.

Я улыбаюсь самой себе и способности Миллера быть таким нежным и милым со мной, а затем таким неприятным и резким по отношению к тому, кто сидит на другом конце телефона. Мускулистая рука обвивает мою талию и крепко держится.

«Это Ливи», - шипит он. «Я мог бы разговаривать с гребаной королевой, но если я понадоблюсь Оливии, то королеве придется чертовски подождать».

Мое лицо корчится от замешательства, смешанного с легким удовлетворением, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Я хочу спросить, кто это, но что-то меня останавливает. Это приглушенный звук гладкого, знакомого, очень приветливого голоса по линии.

Уильям.

«Рад, что мы это прояснили», - фыркает Миллер, целомудренно целуя мои губы, после чего снова прижимает мою голову к изгибу его шеи и ерзает в кресле, притягивая меня еще ближе.

Он замолкает и начинает лениво играть с прядью моих волос, многократно закручивая ее, пока она не начинает тянуть за мою кожу головы, и я выражаю свой дискомфорт легким толчком к его ребрам. Я слышу мягкие тона голоса Уильяма, но не могу разобрать, о чем идет речь, поскольку Миллер открывает замок перед тем, как снова начать вертеться.

- Ты что-нибудь по этому поводу установил? - спрашивает Миллер.

Я знаю, о чем они, должно быть, говорят, но, когда я здесь, на коленях, слушая его ровный, отстраненный тон, это любопытство усиливается. Мне следовало держаться подальше от кабинета, но теперь я думаю о том, что Уильям мог найти.