Одна обещанная ночь (ЛП)

Руками вцепляюсь в его мокрые плечи, его сила – единственная вещь, удерживающая меня от падения под воду. Я как будто в лихорадке, но Миллер держит под контролем все, за исключением моих отчаянных стонов.

А потом это происходит.

Взрыв.

Всплеск миллионов искр заставляет меня разорвать поцелуй и спрятать лицо в изгиб его шеи, пока мое тело пытается справиться с лавиной наслаждения. Он притих, помогая мне унять дрожь. Только поглаживания его пальцев глубоко внутри и замерший в легком прикосновении к узелку нервов большой палец ослабляют затянувшуюся дикую дрожь.

– Думается, предполагалось, что это я буду снимать твой стресс, – лепечу, не желая отпускать его – никогда.

– Ливи, ты снимаешь.

– Позволяя тебе мне поклоняться?

– Да, отчасти, но в большей степени просто позволяя мне быть с тобой. – Он садится, вместе со мной, и усаживает к себе на колени. Мои тяжелые, мокрые волосы спадают просто так, его руки оборачиваются вокруг предплечий, уверенно меня удерживая. – Такая красивая.

Чувствую, как щеки вспыхивают, и опускаю глаза, немного смутившись.

– Я сделал тебе комплимент, Ливи, – шепчет он, притягивая к себе мой взгляд.

– Спасибо.

Он улыбается едва заметно и перемещает руки на мою талию, его взгляд блуждает по каждому доступному глазам уголку моего тела. Смотрю на него пристально, когда он, в конце концов, накрывает губами мою грудь, целуя ее нежно, а потом пальцем начинает путешествовать по мне, так невесомо, что иногда я его не чувствую. Он делает глубокий задумчивый вдох и выдыхает, голова немного склоняется набок, в добавление к его задумчивости.

– Каждый раз, когда я касаюсь тебя, – шепчет он, – я чувствую, что должен делать это с невероятной осторожностью.

– Почему? – спрашиваю тихо, немного ошарашенная.

Он делает еще один долгий вдох и обращает ко мне свой взгляд, медленно моргнув.

– Потому что боюсь, что ты исчезнешь.

Его признание выбивает весь воздух из груди:

– Я не исчезну.

– Ты можешь, – бормочет он. – Что мне тогда делать? – его глаза изучают мое лицо, и я шокирована от вида абсолютной серьезности, может даже тени страха.

Чувство вины говорит, что не должна, но я ничего не могу с собой поделать, молча радуясь такому вопросу. Он тоже падает, так же стремительно, как и я. Чувствую его неуверенность и крепко обнимаю, сцепляя руки вокруг его шеи, а ноги вокруг талии, как будто пытаюсь силой придать ему уверенность.

– Я уйду, только если ты меня прогонишь, – наверное, это то, что он имеет в виду. Я не смогла бы просто исчезнуть.

– Есть кое-что, чем я бы хотел с тобой поделиться.

– Что? – спрашиваю, оставаясь все в том же положении и пряча лицо в изгибе его шеи.

– Давай заканчивать с ванной, и я тебе покажу, – он тянется к затылку и убирает мои руки, заставляя меня покинуть свою зону комфорта. – Ты будешь первой.

– Первой?

– Первым человеком, кто увидит, – он разворачивает меня в своих руках с задумчивым выражением лица.

– Увидит?

Кладет подбородок мне на плечо:

– Обожаю твое любопытство.

– Это ты делаешь меня любопытной, – возражаю, прижимаясь щекой к его губам. – Что ты собираешься мне показать?

– Увидишь, – поддразнивает, отпуская меня.

Я поворачиваюсь и снова смотрю на него, соскальзывающего и опускающего голову в воду, втирающего в волосы шампунь, после чего он ополаскивает голову и наносит кондиционер.

Удобнее устраиваюсь на другой стороне ванной и наблюдаю за тем, как он втирает кондиционер в кудряшки.

– Ты пользуешься кондиционером?

Его руки замирают, и в течение нескольких секунд он внимательно изучает меня, прежде чем заговорить:

– У меня очень непослушные волосы.

– У меня тоже.

– Тогда ты должна понять мои мучения, – он соскальзывает вниз и ополаскивает волосы в то время, как я улыбаюсь как идиотка. Он смущен.

Когда он снова появляется, я все еще улыбаюсь, так что он закатывает глаза и поднимается, мой взгляд неотрывно следует за ним до тех пор, пока он не нависает надо мной, а я пялюсь на его мокрое обнаженное совершенство.

– Оставлю тебя мыть свою непослушную гриву, – он не улыбается, но абсолютно точно хочет.

– Благодарю, о милостивый сударь, – продолжаю восхищаться его мокрой наготой, пока он выходит из ванной, его ягодицы напрягаются и восхитительно покачиваются. – Миленькие булки, – тихо говорю себе под нос, глубже опускаясь в пену.

Он медленно разворачивается и склоняет голову на бок.

– Умоляю, не выражайся, как твоя бабуля.

Тут же вспыхиваю и, за неимением лучшего сокрытия своего смущения, исчезаю под водой.

Закончив обрабатывать кондиционером собственные дикие локоны, неохотно покидаю теплую безмятежность огромной ванной Миллера и вытираюсь. Убедившись, что спустила воду, избавилась от пенки и все за собой убрала, захожу в его спальню и вижу черные боксеры и серую футболку, аккуратно разложенные на постели. Одеваясь, сама себе улыбаюсь, его боксеры едва ли держатся на моей талии, в футболке вообще утопаю, но они пахнут Миллером, так что я мирюсь с раздражающей необходимостью поддерживать боксеры, когда иду на его поиски.