Одна осень одного королевства

– Открой камеру, – тут же раздражённо приказал охраннику Болдер, тот поспешил повиноваться. Стальные петли противно скрипнули, маркиз вошёл к заключённой. Девушка забилась в самый дальний угол, прижалась к стене, всё ещё пытаясь не опускать глаза. От мужчины почти осязаемо веяло леденящим холодом, заставлявшим сердце в страхе замирать. – Если ты так глупа, – произнёс маркиз, подойдя почти вплотную, – то можешь оставаться здесь сколько угодно. Но за каждый день промедления, я буду находить и убивать тех, кто был тебе дорог. А может и не был, почём мне знать? – он задумчиво потёр подбородок. – Я бы начал с твоей опекунши. Амелия. Кажется, так её зовут? Видел её недавно в компании всеми уважаемого советника Северина. Они искали тебя, – он чуть наклонился, с усмешкой глядя прямо в глаза пленнице. – Жаль, ты не могла наблюдать лица своей тёти, когда она узнала, что доверенная ей наследница графского рода умерла позорной смертью от рук палача, и даже тело её было сожжено по нашим строгим законам. Что ж, ты всё ещё жива, какая удача. А ей вряд ли так повезёт. Она сгорит заживо, если…

– Подождите, – Мари закусила губу, из широко раскрытых глаз её покатились невольные слёзы. – Я поняла, – прошептала девушка, отводя наконец отчаянный взор.

– Вот и славно, – маркиз отошёл чуть дальше. – Жаль, что так долго пришлось объяснять тебе все прелести жизни при дворе. Пожалуй, теперь я должен спросить, согласна ли ты стать моей женой? Обречённой, – он злорадно усмехнулся, – «мёртвой невестой».

– Тогда, – она проглотила слёзы в новой бесплодной попытке взять себя в руки. – Тогда никто другой не умрёт?

– Если не станут совать нос слишком глубоко в мои дела. А это, пожалуй, будет зависеть от того, насколько убедительно ты сыграешь счастливую невесту. Так что?

Мари прерывисто вдохнула, пересиливая желание разрыдаться в голос, до боли сжала кулаки.

– Я согласна.

– На рассвете за тобой придут стражники, – лицо маркиза стало абсолютно непроницаемым, холодным. – У тебя осталась последняя ночь, можешь наслаждаться своим пением и болтовнёй, с завтрашнего дня ты не должна будешь произносить ни единого слова без моего на то разрешения. Поняла?

– Поняла…

Болдер вышел из камеры, бросив ещё один презрительный взгляд на свою заключённую.

– Полагаю, тебя придётся отмывать весь день от вони этого подземелья. Мерзость.

Девушка молча глядела в пол, роняя беззвучные слёзы и едва скрывая нервную дрожь, бьющую тело.

Громыхнула где-то за поворотом узкого коридора тяжёлая дверь, вокруг вновь воцарилась непроглядная темнота. За крошечными зарешёченными окошками шумел непрекращающийся дождь…

– Как ты себя чувствуешь? – осторожно спросил Джереон, когда едва слышные всхлипы и вздохи стихли. Мари не ответила. – Не печалься… Ты ведь будешь жить, разве это не радость?

– Я была готова встретить смерть с большей радостью, – буркнула девушка. Она сидела на полу, прижавшись спиной к холодному камню стены и поджав колени. – Разве это будет жизнь?

– Пока мы живы, всё может измениться, – улыбнулся старик. – Я здесь уже почти двадцать лет, а всё ещё не потерял надежды хоть на склоне лет побыть свободным.

– Дедушка, – Мари чуть помедлила, не решаясь задать вопрос, – а всё-таки, за что вы здесь?

– За что? – с горечью хмыкнул собеседник. – Я очень много знаю, девочка моя.

– И всё? Разве не из-за этого убивают всех этих «мёртвых шпионов»? А вы ещё живы.

– Нет, это не всё… Послушай-ка, – он задумчиво вздохнул. – Ещё никто не уходил отсюда, чтобы жить. Ты уверена, что хочешь знать всю правду?

– А вы боитесь, что я разболтаю? – Мари чуть отвлеклась от собственной печали.

– Нет, я боюсь, что ты потеряешь ко мне всякое уважение, – ответил Джереон.

– Мне кажется, каким бы тяжким не было ваше преступление, наказание давно превзошло всякую справедливость.

– Раз уж тебе действительно интересно… Возможно, тебе это поможет, – старик откашлялся. – История моего заточения началась, как и у всех заключённых, на свободе. Задолго до ареста…