Одна птичка начирикала

— Ага. А если кто-то из них действительно был замешан в чем-то нехорошем, что с тобой будет?

До Люта дошли слова Усыни, и он судорожно сглотнул. Надо срочно идти к лихоимцам и продаваться в рабство. Желательно куда-нибудь на дальнюю границу.

На дворе огромного терема покойной вдовы Снежаны Распутиной печально чернели остатки бани. Лют присел на толстое бревно, достал крынку с квасом и глубоко задумался. Попытка добровольной сдачи провалилась. Добрые люди, ссудившие деньги, все, как один, твердили, что им запрещено пока взыскивать долги с важного свидетеля преступления. «Подождем, пока дело закроют», ― говорили они, потирая руки, и Люту не понравился этот жест.

Главный дознаватель сегодня снова вызывал к себе, чтобы сообщить, что среди его, Люта, семерых «заговорщиков» пятеро ухитрились не попасть в роковую баню.

Усыня и Житко, соскучившись, ушли продолжать праздник в другом месте, а брательница Томила, теперь уже вдова, измучившись головной болью, уехала домой. Особенно не обрадовало, что боярин Светобор с женой Людмилой тоже почему-то покинули Снежану, не сказав никому ни слова. Лют был уверен, что боярин будет очень недоволен, когда в его дом явятся дознаватели и станут расспрашивать.

Жизнь проиграна по всем статьям. Лют сделал большой глоток и вытер губы рукавом. Слуги Снежаны стенали и посыпали голову пеплом, добытым из бани, оплакивая смерть своей хозяйки. Добиться от них внятного рассказа о событиях того вечера было невозможно. Дом и состояние покойной вдовы теперь перейдут к племяннику, который должен был скоро явиться.

Лют изо всех сил стукнул кулаком по бревну ― а ведь все это могло бы быть его! И теперь осталась только одна цель: найти этого поджигателя, который разрушил его планы, чтобы посмотреть, как его, стерву, четвертуют! А там можно и в рабство идти со спокойной совестью.

Прикончив квас, Лют решил навестить брательницу, а заодно по пути купить чего-нибудь покрепче. К дому Томилы он подошел уже повеселев, и был неприятно удивлен, увидев у нее главного дознавателя. Тот казался довольным, даже его гладкая лысина весело блестела.

— А, Лют Ярополков, проходите. Рад, что вы последовали моему совету и не уехали из города. А я тут беседовал с уважаемой Томилой Ковригиной вдовой. И уже собирался уходить.

Томила сидела прямо, вытирая светлым платочком уголки глаз.

— Завтра похороны и тризна, Лют.

— Я приду.

Томила начала тихо всхлипывать. Дознаватель понимающе откланялся, прикрыл лысину шапкой и вышел.

— Что он тебе сказал?

— Ах, эти мечники такие скучные. Приходят тревожить женщину в печали вопросами.

Скучные? У брательницы всегда был странный взгляд на жизнь.

— Ты же знаешь, что это я опознала Ковригу? Это такой ужас! ― Томила закатила глаза и поджала губы. ― Он был весь черный и плохо пах, а пальцы на руках обгорели до костей и скрючились. Даже амулет Велеса почернел. По нему-то я и поняла, что это он, мой дорогой Коврига.

— Подожди, Томила, ― прервал ее излияния Лют, не желая дальше слушать про обгоревшие тела. ― Дознаватель спрашивал тебя, когда ты уехала с вечера?

Рука с платочком замерла на полпути.

— Конечно. А ты разве не помнишь, я же попрощалась с тобой?

— Не помню. Видишь ли, я выпил тогда…

— Ты постоянно пьешь, Лют. Останься Снежана в живых, вряд ли бы она вышла замуж за такого любителя бражки, как ты.

— Почему же ты тогда согласилась мне помочь?

Томила изящно пожала плечами.

— Снежана богата… была. А ты постоянно в долгах. Мой долг старшей родственницы заботиться о тебе. Что теперь собираешься делать?

— Для начала нужно, чтобы дознаватель перестал подозревать меня, ― скрипнул зубами Лют.

— На тризну обещалась поспеть тетка Ковриги, ― задумчиво протянула брательница. ― Она тоже вдова.

— Что? Ей тысяча лет, Томила!

— А тебе ли не все равно? Раз уж Снежаны теперь нет.

— Скажи мне лучше, боярин Светобор с женой уехал раньше тебя?

— Конечно, позже, Лют. Ты меня удивляешь. Я попрощалась с тобой, и ты как раз сказал, что тебя ждет Людмила Сытовна со Снежаной, чтобы устроить танцы. Представляю, как ты там поплясал в таком состоянии.

— Хм… ― Лют попытался ухватить за хвост смутное воспоминание. ― Последнее, что я ясно помню, это двор. Получается, я все-таки вернулся в дом. Скажи, а дознаватель не интересовался, почему ты уехала так рано?

— Лют, ну ты же знаешь, как грубы эти мечники! ― Губы Томилы капризно изогнулись. ― Я рассказала, что у меня разболелась голова, но, видимо, в доме боярина он успел побывать раньше.

— Неужели Светобор тоже в курсе загула своей жены?

— Да что ты! Весь город уже знает! Коврига никогда не умел скрываться. Ах, и теперь я вынуждена хоронить его черный дурно пахнущий труп!

— Значит, получается, что и бояре, и ты ушли с пира из-за шашней Ковриги и Людмилы? ― уточнил Лют, желая прервать брательницу, которая была на пути к тому, чтобы начать поносить покойного мужа на весь терем.

— Получается, что так. Только теперь-то кому какое до этого дело!

— Пусть тебя утешит, что Коврига своей бессовестностью спас тебя от смерти. Да и Светобора с женой тоже.