Одна среди людей

– Даниил, ты очень хороший специалист. От лица всей компании хочу выразить сожаление о произошедшем и попросить прощение за действия сотрудников. Понимаю, вряд ли это загладит вину и восполнит моральный ущерб, который тебе был нанесен, но считаю, что наши сотрудники поступили… непрофессионально.

– Все в порядке, спасибо за звонок, – я хотел отделаться от бывшего босса как можно быстрее.

– Ммм… я должен тебе еще кое-что сказать, наоборот, очень приятное. Нашлась группа… Они написали заявление с просьбой не увольнять тебя. Я поддерживаю их стремление и хочу предложить тебе удаленную работу с сохранением заработной платы. Твоим непосредственным начальником буду я, никому другому подчиняться не будешь. Что скажешь?

– Мне надо подумать, – я был слегка удивлен и правда не знал, что ответить. – А кто эти хорошие люди, если не секрет?

– Я бы не хотел выделять кого-то. Собралось достаточно много подписей. Ты сможешь дать ответ до пятницы?

– Да, – ответил я, хотя потом осознал, что вряд ли мне удастся принять решение так быстро. Хотя к чему размышлять? Конечно, я откажу.

Дмитрий Михайлович был рад услышать мое «да» скорее из финансовых соображений, нежели от искренней радости. Поиск нового квалифицированного сотрудника обойдется компании в приличную сумму, учитывая, что кандидаты проходят вначале жесткий отбор в агентстве по найму персонала, что, естественно, требует оплаты. Обычно программистов ищут долго. Также потребуется время на введение новичка в курс дела – все это лишние траты. Учтивость Дмитрия Михайловича больше не казалась такой человечной, как поначалу. А что касается «хороших» людей, то, вероятно, это просто ложь, раз он не смог назвать ни одной фамилии.

– А кто инициатор сбора подписей в мою защиту, если так можно сказать? Откровенно говоря, все звучит как красивая ложь, чтобы оставить меня в компании, уж извините, – я не смог сдержаться и выдал все, что думал.

– Это не ложь. Хорошо, если это важно для тебя, то инициаторами стали Софья, директор по маркетингу, и Катя, наш юрист. Могу прислать тебе скан заявления.

Отказавшись от этого предложения, я еще раз подтвердил, что позвоню послезавтра – брать слова обратно было крайне неудобно. Волки в овечьих шкурах спасали меня, но ради чего? Я был крайне озадачен. Записка Софьи теперь не вязалась с жестоким розыгрышем, но поверить в ее послание так же сложно, как и при первом прочтении. В комнате становилось душно, я вышел на балкон, вдохнул свежего воздуха, чтобы немного взбодриться. День – самый разгар рабочего времени. Только мамы с колясками и дети, которым так же не повезло, как когда-то и мне, остались среди бетонных джунглей. Прямо перед домом у нас маленькая детская площадка – малыши копошились в песочнице под присмотром мам и бабушек, десятилетки и подростки бегали поодаль, уже считая себя взрослыми для песочниц и качелей, и выкрикивали ругательства, что вызывало негодование старшего поколения.

Я наблюдал за царившей на площадке какофонией из ругани, детских плача и смеха, и невольно думал о том, что вырастет из этих невинных созданий в песочнице. Откуда в них берется столько злости и жестокости уже в пяти-шестилетнем возрасте? Но даже сейчас один полуторагодовалый или двухлетний малыш с особым упорством отнимал игрушку у своего соседа. Мама обиженного ребенка всполошилась и бросилась его защищать. Интересно, а меня кто-нибудь защищал из родителей, когда я оставался один перед произволом ровесников? Нет… Я всегда рассчитывал на себя, а если силы были не равны, то плакал в одиночестве. Так у меня отобрали много игрушек в свое время, а я… мстил. Порой гадко и подло, а порой сдавался… Это же все игры грешников – каждый сам за себя. И бей, бей, бей не переставая, чтобы ненароком не дать противнику времени на передышку и не позволить ему встать. Да, бить лежачего самый верный вариант. Подбежать сзади, накинуть на голову черный пластиковый пакет, повалить на землю и бить тяжелыми ботинками до следов крови на толстой подошве. Юрист Катя выбрала верную тактику…

Я сжал кулаки, и на глаза навернулись слезы злости и ненависти. То ли к себе, то ли к родителям и к мнимым друзьям из вдруг ожившего детства. Я не мог увидеть ничего светлого в жизни ни сейчас, ни раньше, ни тем более завтра. Что лучше – жить среди грешников и их гнилья или?…

Наверное, наступило время обеда. Углубившись в мысли, я не заметил, как площадка опустела.