Одна судьба

Она гладит одежду, берет ее в руки, принюхивается, находит белье и тут же надевает его, испуская вздох облегчения. Не передать словами, как же ей хорошо сейчас. Совсем крошечная деталь туалета дарит чувство защищенности, уверенности и свежести.

— Нас выпускают? — вырывается из нее не то с радостью, не то с надеждой.

Ей никто не отвечает, но она не замечает этого. Девушка счастлива, ощущает то ли запах свободы, то ли вкус приближающихся перемен.

Алекс открывает футляр-косметичку, рассматривая соломинки с зубной пастой, щетку, простой гребешок для волос, крошечное зеркальце и триммер на батарейках.

— Вас переводят.

Алекс поднимает глаза на майора Борна. Тот стоит на пороге камеры, заложив руки за спину и наблюдает за ней.

— Из больничного блока в обычную каюту.

Она старательно незаметно щиплет себя за руку. Боль есть, но Борн не исчезает, проходит во внутрь ее камеры, обходит по кругу и останавливается, повернувшись спиной к зеркалу. Дверь остается открытой.

— Но я бы оставил вас здесь.

Он не верит ей. Его люди погибли там, а тот кто может дать ответы, единственная зацепка не является таковой.

— Тогда почему выпускаете?

Он не отвечает протягивает лист с адресами. Их немного. Улица на которой находится ее каюта, столовая, медицинский блок, каюта лейтенанта К.Граф, еще куча адресов больше похожих на маршрут. Расписание посещение врачей. Время приема пищи. Обязанности. Интересно…

— В ваших же интересах соблюдать все правила и предписания.

— Кому же я подчиняюсь?

Он смеривает ее взглядом.

“Что? Не ожидал?”

Ей не нужно проблем. Она не собирается выполнять все о чем ее не попросят, точнее, кто не попросит. На судне живет, работает и служит больше сотни человек, не хватало только распинаться перед каждым.

— Первому лейтенанту Кенаре Граф.

— Вы не ответили, почему меня выпускают.

Майор Борн открывает было рот, но ей уже не до него. Алекс смотрит на дверь в которой виднеется знакомый ей силуэт мальчика. Он не заходит в каюту, а просто смотрит на нее сквозь огромную щель от полураскрывшейся двери. Он такой худой и изможденный. Ничем не лучше ее самой.

— Привет, — тихо говорит он ей ну ухо, едва слышно, так что бы Борн не услышал его.

Алекс обнимает ребенка, бросив одежду, список, наплевав на присутствие майора и важный разговор между ними. Она совсем не чувствует Паоло в своих крепких объятиях и кажется, что обнимает пустоту.

— Алекс, ты чего? — шепчет он, обнимая ее в ответ.

Алекс качает головой. Ничего. Просто за все это время она успела подумать о разном, были среди ее в мыслей и откровенно пугающие предположения о судьбе детей, которых она не видела столь долгое время. Эти люди могли врать ей, но к счастью слова, что Паоло и Лиз живы оказались правдой.

— Всё хорошо! — она вытирает слезы, вновь прижимает его к себе. — Я просто соскучилась, ужасно переживала за вас двоих. Где Лиз?

Она рада, что они живы и здоровы. Этого достаточно.

“Катились бы эти уроды к черту!”

Алекс зла на этих людей, в чьих приоритетах наука, война, государственные интересы, золото и деньги и наплевать на чувства обыкновенных людей.

— Лиз в палате, — Паоло замолкает. Алекс становится понятно, что девочка не пожелала встречаться с ней. Жаль.

Борн оставляет их наедине. Алекс вытирает слезы, оглядывая Паоло. Он ужасно худой. Что они делали с ними? Голодом морили?

— Чтобы вы не думали…

Алекс ничего не думает.

— Они переболели пневмонией и целым букетом простудных заболеваний. Вы не один час барахтались в воде.

Алекс поднимается, глядя на появившегося рядом Хогарта.

— Нам нужно поговорить.

Она хмурится, присаживаясь на кровать. Неужели за это время она не надоела ему, не было времени и возможности, чтобы сказать ей все, что он ни пожелает?

— Через неделю на борт пожалуют журналисты. Мы откладывали этот момент так долго, как только могли, но тянуть дальше — это вызвать подозрения у СМИ.

Он мнется.

— И у всего остального мира.

Алекс не верит ни единому его слову. Он ведь сам сказал, как всем плевать.

— Вас же не беспокоит, что они подумают о вас.

— Давайте так, вы переоденетесь и мы поговорим с вами по дороге в вашу новую каюту.

Сказать, что Алекс удивилась любезному тону Хогарт — это значит, что не сказать ничего. Он даже улыбнулся ей, пропустил мальчика перед собой, прикрыл дверь и оставил Алекс в одиночестве.

— Как это галантно, — пробурчала она себе под нос, — оставить меня и подглядывать за мной из-за стекла.

Когда она вышла из камеры, то встретила агента в коридоре. Вид он имел очень раздосадованный.

— Как вы поняли что я в соседней комнате?

Алекс пожала плечами, огляделась по сторонам, одергивая перевесившуюся на одну сторону куртку.

— Просто предположила. Куда еще вы могли пойти кроме места где проводили все остальное время. А где Паоло?

— Я отправил его к вам в каюту.

— Ко мне?

— Вы не рады?

— Дело не в этом, — проговорила Алекс, немало раздосадованная своей эмоциональностью. — Я привыкла, что Паоло и Лиза не разлей вода.

В его глазах читается интерес, но в этот раз он без планшета и записывать это ему некуда.

— Каюта девочки будет через стенку. У вас будет общий санитарный узел.