Одна судьба на двоих

– Видишь, я говорил! Говорил! – обернулся к Джареду Алекс.

А затем протопал ко мне и своей здоровенной ладонью слегка хлопнул меня по плечу:

– Ты молоток, Рада! Так держать!

А Джаред, обернувшись к нам, спросил:

– What is «molotok»?

Оглянувшись по сторонам, я увидела, что за спинами других членов съёмочной группы стоит Бет. Поймав мой взгляд, она сдержанно мне улыбнулась – и вот тут меня в самом деле накрыло пониманием того, что я отработала сцену хорошо.

В последующие дни было отснято много разных эпизодов. Я перебиралась через болото, удирала от местных подростков, сидела на поваленном дереве, положив голову на колени «матери», кормила белок и разговаривала с «волком». Волк, конечно же, был не настоящим. Это была немецкая овчарка по кличке Федра. Собака прибыла на место съёмок вместе с кинологом Грэгом, и тот первое время все беспокоился, удастся ли мне поладить с псом – у нас было много контактных сцен. Однако мне, после общения с Ветром, расположить к себе эту спокойную воспитанную собаку было несложно.

На все съёмки я брала с собой деревянную фигурку волчонка, которую когда-то – больше года назад – подарил мне Гриша. С того дня моя жизнь переменилась так круто, что и представить было трудно. Однако я отчётливо понимала, что отдала бы всё – и этот свой внезапный переезд в Америку, и работу в кино, и неожиданно открывшиеся способности, – лишь бы ещё раз оказаться с Гришей на том старом зелёном диване, прикоснуться к нему, заглянуть в его преданные глаза цвета летнего леса, услышать его голос.

Время шло незаметно. Дни, наполненные работой, походили один на другой. С утра грим – теперь, после успеха той первой сцены, мне удавалось уговорить Гленн не превращать меня в идеальную куклу и применять на мне её навыки лишь слегка. Затем съёмочная площадка, бесконечные дубли, «Мотор!», «Стоп!», «Ещё раз!» По вечерам – посиделки с членами съёмочной группы. Я всё ещё дичилась их, но понимать язык теперь стала гораздо лучше и потому в компании уже не чувствовала себя не в своей тарелке.

Однажды, в конце смены, когда съёмка была окончена, Джаред вдруг объявил:

– Рад вам сообщить, дорогие коллеги, что натурные съемки окончены, завтра мы отбываем в ЛА.

Для меня это прозвучало как гром среди ясного неба. Я с головой ушла в работу и совершенно потерялась во времени. Мне казалось, что мы только начали снимать, а меж тем, как выяснилось, все натурные сцены были закончены. И я вдруг задумалась – что же дальше? Ещё несколько недель в Лос-Анджелесе – и возвращение? Принимать участие в озвучке мне было не нужно – ведь моя героиня была глухонемой, и то небольшое количество звуков, которые она издавала, писалось сразу во время съемок.

Мне вдруг стало страшно. Не то чтобы мне здесь так уж нравилось, нет. Но во время съёмок я отошла от того тяжкого оцепенения, в котором находилась с той минуты, как мне сообщили о гибели Гриши. До сих пор я никогда не думала о том, что обладаю актёрским талантом, мне это и в голову не приходило. И вдруг оказалось, что меня действительно захватывает атмосфера съёмочной площадки, окрыляет возможность стать перед камерой другим человеком – и в то же время в чём-то остаться собой. Меня словно коснулось некое волшебство, при помощи которого лесная поляна с кучей техники и огромным количеством людей превращалась на экране в глухой пустынный лес, хозяйкой которого была странная дикая девочка с порывистыми движениями и вечно изумлёнными глазами. Мне жаль было бы с этим расстаться. К тому же…

К тому же – что ждало меня дома? Тётя Инга, вытряхнув из меня все деньги, без сомнения, тут же почувствует себя ущемлённой тем, что её приблудная племянница ездила в Америку и снималась в кино. А значит, как только я перестану представлять для неё пользу, она мигом начнёт на мне отыгрываться. А осенью… осенью вернётся Виталик, и мне уже некуда будет от него не деться. Разве что мысль о встрече с маленьким Ванькой немного радовала, всё же остальные аспекты домашней жизни вызывали лишь ужас и глухую тоску. Мне очень, очень не хотелось возвращаться.

Но я решила пока не думать об этом. В конце концов, впереди были ещё съёмочные дни в студии Лос-Анджелеса. Вернувшись в свой трейлер, я начала собирать вещи – те немногие пожитки, что привезла с собой. Гленн отправилась на свидание с Брэдом. Я осталась одна, когда в дверь трейлера негромко постучали, и вошла Бет – в черных джинсах и простой черной футболке с длинными рукавами.

– Ты одна? – спросила она.

Я кивнула.

– Можно с тобой поговорить? – спросила Бет.

Мне всё ещё удивительно было, что эта жесткая неулыбчивая женщина обращается ко мне с таким уважением.

– Конечно, – удивлённо отозвалась я. – Проходите, пожалуйста. Хотите кофе?

Бет отрицательно покачала головой, вошла в трейлер и села на стул в кухонном уголке. А мне кивнула на тот, что стоял от неё напротив, по другую сторону маленького столика.