Одна женщина, один мужчина

– Ну что ты такое говоришь? Что значит надое…

– Вышла бы лучше за Филитовича… Чего влезли?!

– Не начинай. Филитович – алкоголик.

– Тогда за Алика! – не слышит она. – Освободила бы вас раз навсегда!

– Алик был аферист, – возражаю я.

– И мудак, – добавляет Пашка.

– Я его любила!

– Ты его, он – нашу жилплощадь. Прямо любовный треугольник! – добивает Пашка.

– Дурак! Оба вы дураки! Много вы п-понимаете в моей жизни! – Она стучит в грудь худеньким остреньким кулачонком, начинает заикаться. По щекам наконец-то катятся слезы.

– Ну а новый твой, кто он?

Осторожно глажу ее по волосам, но она уворачивается. Протягиваю носовой платок. Берет, громко сморкается и прячет мокрый комочек в рукав халата. Не отвечает.

– Хороший человек? Надежный?

– Вам-то что?

– Да так… – Пашка выкладывает яичницу, посыпает укропом. – Дай угадаю. У него сейчас кризис. Ему жить негде. Или работать? Или жить и работать? Так? Но вообще-то он, конечно, о-го-го.

– Заткнись!

Пашка хмыкает. Ставит возле нее горячую тарелку. Подает вилку и нож.

Она разворачивается к столу и начинает механически есть, отламывая кусочки яичницы. Нож зажат в кулаке и неподвижно торчит лезвием вверх, а она работает одной вилкой, глотает почти не жуя, обжигается и плачет.

– Правда, Паш, перестань. Ей и так плохо… Где платок?

Она послушно достает платок из рукава и снова сморкается. Пытается спрятать раскисшую тряпочку обратно.

– Дай сюда! Грязный уже!

Отбираю платок и достаю из кармана новый, накрахмаленный. Всхлипывает, сморкается, прячет комочек в рукав.

– Почему не позвонила вчера? – спрашивает Пашка примирительно. – Мы ведь волновались. Ну сколько тебя просить? Это же так просто – набрать номер.

– Деньги кончились, – отвечает она и вдруг давится, хватает воздух открытым ртом. Горячо.

– Опять? Я же тебе недавно клал!

– Мне нужно было срочно переговорить с одним человеком… По работе.

– Ты нашла работу? – Пашка искренне удивлен.

– Нет.

– Так я и думал.

И тут ее прорывает. Она отпихивает пустую тарелку, вскакивает, хватает Пашку за грудки. Стоя перед ним на цыпочках, выкрикивает в лицо:

– А ты попробуй, попробуй! Устройся! Ты молодой, тебе легко говорить! А мне сорок пять, кому я нужна?!

Пашка стоит перед ней, опустив голову, и даже не пытается сопротивляться. Только шею слегка наклонил, чтобы ей было удобнее кричать.

– Я! Выхожу! Замуж! Замуж!

– Ну всё, мам, всё… – Я осторожно отцепляю ее худенькие сильные пальцы от Пашкиной футболки. – Не кричи. Нам сегодня к первой паре, мы опаздываем уже.

– Да пошли вы…

Она отпускает Пашку и возвращается на табурет. Опускает руки между колен. Кладет голову на руки. Вперед-назад, вперед-назад. Беззубый крабик плюхается на линолеум и замирает. Немытые волосы рассыпаются по плечам.

– Правда, Паш, пойдем. Время.

Я тяну брата за руку, увожу с кухни. Он молчит, только желваки ходят.

Она сидит в той же позе.

– Ма-ам?..

Не реагирует.

– Там в холодильнике суп. В обед поешь…

Она поднимает голову, смотрит на меня почти с ненавистью:

– Только чтобы не поздно! Чтобы в семь были дома!

– Хорошо, мам.

Мне сегодня до одиннадцати, Пашке вообще в ночь. Быстренько влезаю в кроссовки и хватаю рюкзак. Мы с Пашкой выходим из квартиры.

– Идея! – говорит Пашка многозначительно.

Он запирает дверь на все замки и выворачивает карманы. Улыбается. Достает еще три связки ключей:

– Вот! Все здесь!

Учись, говорит, спокойно. Работай спокойно. Куда она денется?

Лариса Павлецова

Немного импровизации

Все приглашенные явились одновременно, и в гостиной тут же стало тесно, шумно и весело. Чета Даниловых решила отпраздновать серебряную свадьбу скромно, но и самых близких друзей набралось около десятка.

– С юбилеем, дорогие мои! – Соседка Нина Петровна первой кинулась обнимать хозяев. – Половина пути уже пройдена. Теперь еще столько же – и зовите нас на золотую свадьбу!

– И мы придём! Приползём! – радостно загомонили гости.

– Марина, ты хорошеешь с каждым днем! Хоть сейчас на обложку! – Светлана Дмитриевна трудилась в журнале «Силуэт» и частенько мыслила подобными категориями.

Марина Михайловна рассеянно кивала, не успевая принимать букеты и свертки в шуршащих обертках. Мужчины вели себя не в пример тише своих спутниц. Обменялись рукопожатиями и сразу же отправились курить на балкон, обсуждая какую-то животрепещущую тему.

А женщины уже склонились над толстым свадебным фотоальбомом.

– Ой, смотрите-смотрите – это же мой Петр здесь. Молоденький!

– Платье-то, платье на тетке какое! Ох, и мода была! И мы такой ужас носили!

– А это что за дети? Неужто Ткачевых? Ну надо же! Сейчас у них уже свои растут.

– А Марина со Славиком какие здесь красивые! И как друг на друга смотрят! Сразу видно – любовь! С первого взгляда, наверное, и на всю жизнь. Правда, Мариночка?! – восторженно воскликнула лучшая подруга хозяйки.

– Светочка, я же рассказывала, как мы познакомились! – замахала руками Марина Михайловна.

– Нам не рассказывала, – заволновались остальные. – Наверное, это очень романтическая история, правда, Славик? – обратились они к появившемуся на пороге комнаты хозяину.