Одна зима на двоих 2

Сначала не было ничего кроме тьмы и тишины. Потом раздался какой-то шум. Будто, гора натужно вздохнула, и в лицо ударил по-зимнему холодный ветер. Ким отшатнулась от края, а когда вернулась обратно, увидела, как внизу, словно огромное чудовище клубиться пульсирующий сгусток.

А еще она увидела Хасса, карабкающегося наверх. И Манилу.

И они не успевали…

Вихрь, поднимающийся из недр драконьих скал, был быстрее. Он нагонял их.

– Хасс! – завизжала она, когда порыв ветра ударил, откидывая их от стены, – Хасс!!!

Ким кричала и кричала, пытаясь рассмотреть хоть что-то в ледяном буране, заполнившим ущелье. Она чувствовала, как челюсти вирты сжались на ее воротнике, но продолжала сопротивляться, цепляясь за край обрыва.

– Пусти меня! Пусти! Там Хасс! Манила!

Лисса не слушала. Она силой отволокла сопротивляющуюся хозяйку в сторону, затолкала за камень и рухнула следом, прикрывая ее своим телом. А спустя миг, ледяной, наполненный молниями столб Сеп-Хатти вырвался наружу и взметнулся до самых небес.

***

Сколько времени прошло, никто не мог сказать. Возможно, пролетела целая вечность, а возможно всего один лишь миг, за который Ким успела распрощаться с жизнью. Если бы не верная Лисса, она бы следом рванула, в ледяное нутро бурана. Потому что от одной мысли, что теперь она одна – ее чуть ли не вывернуло наизнанку и ничего не осталось кроме боли.

– Пусти меня! – Ким смогла выползти из-под вирты и теперь, давясь слезами, смотрела древнего стража, охраняющего границы Милрадии. На всякий случай Лисса держалась между ней и Сеп-Хатти, хотя больше всего на свете ей хотелось прижать уши, ощетиниться и броситься наутек.

Сеп-Хатти стоял на одном месте, и его смертельная непрерывно вращающаяся воронка то сужалась, то становилась чуть шире. Синела, наливаясь свинцовой тяжестью, потом скатывалась в призрачно-розовый и тут же расцветала голубыми вспышками.

Это было бы красиво, если бы не было так жутко.

Внутри, в самом сердце урагана виднелось темное пятно. Оно не извивалось в смертельном хороводе, не металось беспорядочно из стороны в сторону, а держалось строго по центру, а потом и вовсе начало приближаться. На боку стал надуваться пузырь. Как огромный нарыв он все напухал и напухал, а потом прорвался и с громким хлопком выплюнул на снег песочного зверя. Тот кубарем прокатился несколько метров и замер, уткнувшись мордой в сугроб.

– Хасс! – Ким и со всех ног бросилась в нему.

Кхассер с трудом поднялся на лапы, тряхнул гривой, пытаясь справиться с головокружением, потом пошевелил крыльями, чтобы убедиться, что они не сломаны. Он был потрепан, немного контужен, но никаких повреждений в себе не чувствовал. Рыжая девчонка, которую он умудрился удержать, все так же не приходила в себя, но была цела.

– Ты цел? – Ким судорожно вцепилась в его руку, – Цел?!

Ее голос дрожал, по щекам катились слезы, а глаза…Глаза открывали все, что творилось у нее на душе.

Зверь тихо заворчал, ласково толкнул ее носом в бок и хотел обернуться, но остановился, вовремя вспомнив, что после пробуждения не потрудился натянуть на себя даже штаны. Отстранился и в два прыжка скрылся в пещере, а обратно вышел уже полностью одетым.

Сначала он унес Манилу обратно в укрытие из старых одеял, потом молча сгреб Ким в охапку и прижал к себе, но взглядом неотрывно следил за Сеп-Хатти. Тот не уходил, не набрасывался, как это делал всегда, а вился на одном месте, наполняя ущелье грозовыми разрядами.

– Что с ним? – тихо прошептала Ким.

Хасс долго смотрел, пытаясь понять, что гудит внутри него самого и почему этот гул резонирует с Сеп-Хатти, и наконец произнес:

– Мы все делали неправильно.

– Я не понимаю.

Он тоже пока не до конца понимал. Осознание истины кружилось в голове, не позволяя себя ухватить. Дразнило, манило, подходя обманчиво близко и тут же насмешливо ускользало.

Кхассер отстранил от себя девушку:

– Стой тут.

– Не надо! – Ким попыталась его удержать, но куда там! Проще сдвинуть серую скалу, чем его.

Не торопясь, он подходил все ближе и ближе, пока переливающаяся цветными всполохами воронка Сеп-Хатти не оказалась совсем рядом. Ветер бил в лицо, миллионы колючих льдинок слепили глаза и царапали кожу, но Хасс стоял, позволяя себя рассматривать.

Да, Сеп-Хатти смотрел на него. Древний взгляд, скользил по мужской фигуре, изучал, искал страх и слабость, но их не было.

Потому что кхассер, наконец, понял.

Он протянул руку и аккуратно прикоснулся, чувствуя не только холод, но и что-то еще. Пульсирующий отклик, так похожий на биение его собственного сердца, и тьма в его глазах кружила, повторяя яростный танец стихии.

– Хасс, – прошептала Ким, – почему он не трогает тебя?

Кхассер ответил не сразу. Он отнял руку, посмотрел на побелевшую ладонь, каждую линию на которой повторял льдистый узор, и тихо произнес:

– Потому что… это мой Сеп-Хатти.

Вся разрушительная мощь бурана, его ярость и злость, безраздельно принадлежали кхассеру. Он чувствовал их покорность и готовность сорваться по первому же приказу.

– Почему…

– Потому что ты со мной.