Одна Зима на двоих (СИ)

Может, для остальных это было в порядке вещей, но для Ким, всю жизнь прожившей в долине Изгнанников, где самое большое наказание за провинность — это сырая келья и отсутствие еды, такая картина вызвала отвращение и ужас, пробирающий до самых костей.

Это как надо было провиниться, чтобы словно животное привязали к столбу, высекли до кровавого месива и оставили под палящим солнцем?

В этот момент мужчина застонал. С трудом поднял лохматую голову и мутным, осоловевшим взглядом уперся прямо в Ким. Запекшиеся окровавленные губы скривились и с них сорвался невнятный шелест. Невозможно было разобрать ни слова.

Он снова что-то просипел, обращаясь к ней.

— Идем, — старик уже пошел прочь, — не трать на него свое время.

Но вместо того, чтобы следовать за ним, Ким аккуратно подступила к изувеченному человеку. Вблизи он выглядел еще хуже — один глаз заплыл и налился синевой, нос — сплошное месиво, губы разбиты.

— Дрянь, — просипел он, когда Ким оказалась достаточно близко, чтобы разобрать его слова, и столько в них было злости и бессильной ярости, что она испуганно отпрянула, только теперь узнав в нем того самого воина, который ночью ворвался в шатер к рабыням и повалил ее на землю. Того самого, которого Хасс смял как игрушку, а потом велел приковать к столбу.

— Где ты там? — скрипучий голос старого раба доносился уже издалека.

— Иду, — Ким словно вынырнула из мутного болота и бросилась прочь от позорных столбов, а ей вслед доносилось невнятное мычание.

Вскоре они добрались до уже знакомых серых шатров, среди которых парили котлы. Послушные рабыни закидывали в них грязные вещи и развешивали по веревкам уже постиранное.

Все было по-прежнему. Кроме одного. У Лары больше не было серебряного ошейника. Серая как мышь, осунувшаяся, она только зло скрипела зубами в ответ на любопытные взгляды других хвелл, а при виде Ким вообще пошла бардовыми пятнами и глянула с такой лютой ненавистью, что стало не по себе.

— Из-за тебя все! Гадина! — прошипела она, улучив момент, когда рядом никого не оказалось, — подстилка кхассерская. Небось всю ночь ноги перед ним раздвигала и жаловалась.

— Отстань!

Лара схватила ее за руку, не позволяя уйти:

— Думаешь, я тебе это так просто спущу?

— Я ничего не делала, — Ким попыталась вырваться, но ее противница была выше, сильнее и злее.

— Посмотри на меня, — она дернула себя за медное кольцо, — я несколько месяцев жилы рвала, пытаясь добиться расположения Орлады. А ты, все это сломала, своим появлением!

— Никто не заставлял тебя вчера издеваться надо мной…

— Ты всего лишь никчемная хвелла, которую Хасс притащил из долины, всего лишь трофей, рабыня…

— Лара! — раздался грозный оклик.

К ним неспешно приближалась Орлада, затянутая в темные одежды, словно почтенная вдова.

— Тебе мало? Не разочаровывай меня еще больше, — голос надсмотрщицы был студеным, как снега на горном перевале.

— Я просто…

— Еще слово и я посажу тебя на цепь.

Лара испуганно прикоснулась к своему блеклому ошейнику.

— А теперь пошла работать. Ужин тебе сегодня не положен, я уже отдала распоряжение.

— Слушаюсь, — проблеяла бывшая рысса и поспешно умчалась к дымящим котлам.

Ким тоже хотела уйти, но Орлада не отпустила:

— Так-так-так, — произнесла она, неспешно вышагивая вокруг пленницы, — похоже, я недооценила твою важность для кхассера. С утра он мне доходчиво объяснил это еще раз.

Разноцветные глаза опасно блеснули. Похоже, Хасс разогнал всех, кто был причастен к вчерашним событиям.

— Простите.

Орлада угрюмо хмыкнула и взяла ее за руку, разворачивая ладонью кверху.

— Надо же белоручка какая. С этого дня ты больше не подходишь к котлам. Я отправлю тебя на походную кухню. Будешь разносить еду, а потом собирать грязную посуду. Уж на это твоих никчемных сил должно хватить.

Походная кухня располагалась в другой части лагеря. Рабов здесь было гораздо меньше — два крепких хвелла таскали тяжёлые котлы, несколько женщин драили посуду. И все. Продуктами и приготовлением пищи занимались исключительно вольные.

Трое веселых девушек намывали овощи в широком корыте, тучный мужчина проворно шинковал подготовленные продукты и сбрасывал их в котлы, еще двое разделывали тушу здоровенного кабана

— Вот вам помощница, — громко объявила Орлада, выставляя Ким под любопытные взгляды.

— Зачем она нам? У нас рабочей силы хватает, — усмехнулась одна из девушек, — обойдемся без лишних рабов, за ними глаз да глаз нужен. Чуть зазеваешься, и тотчас тащат в рот куски. А эта вообще тощая, как палка. Не прокормишь!

От возмущения у Ким даже запекло кончики ушей. Не нужна ей их дурацкая еда!

— Отправь ее к остальным. Мало что ли в лагере работы?

— Хасс велел доставить ее к вам, — обронила надзирательница и, немного подумав, добавила, — шкуру за нее спустит.

— Ну раз шкуру спустит, то пусть остается, — хмыкнул главный повар, не отрываясь от своего занятия.

Орлада, довольная тем, что избавилась от проблемной рабыни, поспешила покинуть это шумное место, а Ким осталась стоять, не зная, куда дальше податься.