Однажды…

– Да, – согласился рассказчик, – и по образу, и подобию. Джулия была очень милосердна. До сих пор на веранде висит ее кормушка для птиц. Теперь их кормит сын.

Тима программист высокой квалификации. Окончил в Кельне престижный вуз. Владеет несколькими языками. Самостоятельно изучает китайский.

– Какой умный!.. – восхитилась Аталай.

– М-да… – пробубнил Длинный. – Но мы отошли от темы. Осталось несколько эпизодов. Без них рассказ незавершенный.

– Так расскажите! Немедленно! – воскликнула Аталай.

– Вы должны были встретиться с Корейцем, – вновь напомнила Гюля.

– Ну да…

Погрузившись в думы, я очнулся, почувствовав за собой Павла.

– Он приехал…

Обернувшись, увидел приближающегося субъекта в характерных черных очках и в черной кожаной куртке. В конце дорожки, откуда он следовал, как спичечные коробки темнели силуэты черных машин.

Цыгане образовали коридор. Поравнявшись с нами, боец бегло оглядел присутствующих.

– Вы все уходите! Пусть останется кавказец с девочкой!..

Рокот неудовольствия прошелся по рядам. Субъект машинально засунул руку за пазуху. Сделав ему предупредительный жест, я обратился к Богдану, которого с обоих сторон почтительно поддерживали внуки. От старости и чрезмерного веса он в последнее время с трудом передвигался.

– Уводи их, от греха подальше…

Он устало кивнул. Цыгане нехотя последовали за своими старейшинами.

– …Оставь ее… – я обратился к Марине, которая, подняв на руки Руслану, хотела юркнуть в толпу.

– Зачем? – она тревожно обернулась. – Зачем ему ребенок? А если не вернет?..

Она в панике вновь попыталась ускользнуть.

– Он хочет ее увидеть… И вы уходите, – я обратился к Романовым.

Толик с неприязнью глядел на субъекта в черном.

– Я буду ждать у ворот! – решительно высказалась Марина. – Пока не получу ребенка, никуда…

– Ты уверен? – тихо перебил Павел.

Я кивнул…

Глава XX

Кореец шел медленно, мне показалось, даже, слегка волоча ноги. Тот же длинный плащ, те же большие черные очки, скрывающий взгляд, и короткие волосы ежиком.

Волосы заметно поседели. И похудел, потому казался сутулее.

За ним, соблюдая дистанцию, следовали два бойца, держащие на руках корзины с цветами. Последовавший следом Третий тоже что-то нес. Уже когда приблизился, я увидел, что это большая игрушечная машина – из тех, на которых дети ездят, крутя педалями. Поравнявшись, Кореец слегка кивнул. Приняв у бойца одну из корзин, поднес к могиле. Другую корзину второй боец почтительно поставил рядом. После Ким застыл перед монументом.

Машинку поставили рядом с Русланой. Она еще больше прильнула ко мне, вопросительно глянув. Уловив кивок, проскользнула за руль. Я наблюдал, как она, качая педали, начала водить по небольшой траектории, периодически утыкаясь то в одно, то в другое препятствие.

Когда машина уперлась в ноги Корейца, он словно очнулся от дум, поднял ее на руки и внимательно оглядел. Ребенок встрепенулся, пытаясь вырваться. Когда это не удалось, вцепилась в его очки и сдернула. Я увидел глаза усталого, постаревшего душой человека.

– Ты ее пугаешь, – я неуверенно сказал.

– Нет. Она просто разозлилась. Эта Мансурова порода.

– Она больше цыганка. Такая же мстительная и горячая как ее мама.

– А разве Мансур был другой?..

Кореец, поцеловав ее в лоб, вновь посадил за руль, надел очки. Она, как ни в чем ни бывало, продолжила кататься.

– …Все-таки никогда не пойму, почему он ее тебе оставил. Ты не был ему другом. Даже наоборот…

Безликие очки сфокусировались на мне. Невольно стало не по себе.

– Я до сих не определился, кем ему был. Но, одно знаю, мне его безумно жаль. Это был глубоко несчастный человек.

– А кто из нас счастливый?

– …

Кореец вновь обернулся к могиле:

– Я тебе никогда не доверял. Слишком легко ты оказался рядом. Если бы не эти события, я бы тебя вычислил. Мы не успели заняться вплотную…

“Повезло, выходит…“

– …Багдасаряна мы слили тебе на блюдечке. Мансур, видимо, догадался, но молчал. Я после анализировал, он всегда отмазывался при обсуждении этой темы.

– …

– Я в курсе, что ваши службы собирались похитить его. Думаю, это ты не подписался.

– …

– Почему, находясь в противоборствующих станах, вы друг друга прикрывали? Банальное землячество?

Я покачал головой:

– Мы были похожи. И я понимал, что он больше жертва, чем отступник. Скажу яснее: за своих родителей я бы тоже порвал. И также благодарен был тому, кто помог бы отомстить кровникам. Именно благодарен, а не предан. Поскольку никогда не пошел бы против своей родины.

– Чушь несешь!.. – в его голосе прозвучали нотки раздражения. – Не было бы меня, зоны этой твоей родины были бы последним его пристанищем. Мне известно, через что он прошел. Даже у нас такого ментовского беспредела нет. Потому не надо тут блевотины патриотизма разводить!

– Может и так. Но родину, как мать, не выбирают. И на нее руку не подымают, насколько сурова бы она не являлась… А ты предал бы свою в аналогичной ситуации?