Однажды я встретила волка

Мита стиснула руками влажный подол и помотала головой.

— Нет…

— А сама ты огня боишься?

— Не боюсь.

— Ну так с чего бы и нам бояться?

Она поджала губы и опустила взгляд на колени.

— И правда, глупость сказала…

Лик пошевелил палкой поленья, и оттуда вырвался сноп искр. Мита подняла голову и некоторое время наблюдала за тем, как они взлетают к потолку и поочередно гаснут.

— Ты все-таки промокла, — покачал головой Лик. — Садись ближе к огню.

Он повернулся к ней спиной и провел рукой по влажным волосам. Травница невольно проследила за его движением, и во рту у нее пересохло. Только сейчас она заметила, что рубашка была лишь накинута на его плечи, а мускулистый торс оставался обнаженным. Щеки ее запылали.

Ну, конечно, он же перекидывался и вряд ли успел бы так быстро одеться. Неужели нагота совсем его не смущает?

Мита закрыла лицо ладонями.

— Ты чего? — не поворачиваясь, поинтересовался Лик. Сквозь пальцы травница видела, как движется его силуэт.

— Н… ничего… просто… ты…

Страшная мысль вонзилась ей в голову, как стрела: ведь когда она оборачивалась, то тоже оставалась без одежды. А рядом был Лик… и раз он уносил ее домой, значит, видел ее и…

«О, Боги!» — завопила она беззвучно.

— Я — что? — поинтересовался волколюд. Он подошел к ней ближе, так, что она теперь могла разглядеть его смуглую кожу, отливающую бронзой в свете огня.

— Видел… — пискнула она.

— Что видел?

Мита мысленно обозвала себя дурой.

— Ну… меня ведь видел… такую… в общем…

— Всевидящая, — проворчал он, — тебя не разберешь.

Девушка зажмурилась и наугад ткнула пальцем в его обнаженный торс.

— Такой вот…

Лик на мгновение затих, и Мите даже показалось, что он не дышал. Но потом он расхохотался так громко, что она чуть не подпрыгнула.

— Такой… без одежды, что ли? Разумеется, видел. Ты же передо мной обращалась уже дважды.

Мита застонала и уткнулась лицом в свои ладони.

— О Боги…

— Для людей это что-то значит? — удивился он.

— Разумеется, значит! Это же… личное… тайное…

— Это естественное, — поправил Лик, — то, какие мы от природы. Не вижу причин этого стыдится.

— Ты не понимаешь! Мы… у людей… — Чем дольше Мита подбирала слова, тем сильнее краснела. — Они показывают себя такими только близким людям, понимаешь? Боги, я поверить не могу, что объясняю тебе такое!

— Пару дней назад я тоже с трудом верил, что учу тебя волчьим повадкам, — парировал тот.

Надевать рубашку он так и не стал, но на некоторое время исчез из поля зрения травницы, растворившись в полумраке. Оставшись наедине с собой, Мита принялась глубоко дышать, чтобы успокоиться. Она держала холодные руки у лица и думала, что вся эта ситуация до головокружения странная: она сидит в доме волколюда, греется у камина и думает о том, что он видел ее обнаженной. Как там Тир говорил? Любовные истории для городских девочек? Да про нее уже целую книгу писать можно!

Вернувшийся Лик принес глиняные кружки и чайник. Кружки очутились на небольшом столике, чайник встал на каменную подставку у очага. Волколюд сел перед огнем и вытянул к нему одну ногу. Пришедшая в себя Мита пододвинула плетеный стул поближе и затихла.

Несколько долгих минут они просидели в молчании.

От созерцания пляшущих язычков пламени ее отвлекло короткое движение Лика и глухая ругань. Мита повернула голову. Тыльную сторону ладони Лик держал у себя над правым глазом, и травница вспомнила про рану.

— Точно! — охнула она. — Тебе же помощь нужна.

— Потом к знахарю схожу, — отмахнулся тот. — Ничего страшного. Приоткрылась чуть-чуть, сейчас пройдет.

— Так нельзя, — возразила она. — А если царапина глубокая? А если попало туда что-то? И кровь до сих пор идет, не шутки же. Надо ее протереть и рану обработать, а лучше зашить…

Травница засуетилась и полезла в свою корзинку. Перерыв свежесорванные растения, она извлекла со дна небольшую берестяную коробочку.

— Полотенце или чистую тряпицу, — попросила она.

Лик, если и удивился таким переменам в ее настроении, то виду не подал. Поднялся на ноги, все еще зажимая ладонью рассеченную бровь, и вскоре протянул девушке хлопковый платок.

— Сядь, — потребовала она и сама опустилась на колени.

Следующие несколько минут Мита полностью сосредоточилась на оставленной котолюдом царапине. Дождь за окном уже не шумел, скорее шептал, погружая травницу в полудрему. Лик старался не смотреть в ее сторону, а когда она промокала царапину влажным платком, лишь морщился, но молчал. Умелые руки ловко убрали всю кровь, запекшуюся на бровях и щеке; затем Мита открыла берестяную коробку, взяла оттуда немного порошка, смочила слюной и нанесла на рану. Тут волколюд не стерпел и зашипел от боли.

— Что это, дамнар его побери?

— Кора ивы, — пояснила она. — Тертая. Ношу с собой на такой случай. Помогает остановить кровотечение. Она щиплет сильно, знаю, но от свежих ран самое лучшее средство.

Мита вытерла пальцы об уголок платка, закрыла коробочку и отстранилась.

— Вот. Уже лучше.

Лик наконец перевел взгляд с огня на травницу, но та быстро отвернулась, чтобы спрятать кору ивы в корзинку. Спиной она чувствовала, как он разглядывает ее, и от этого по телу бежали мурашки.