Однажды летним днем

– Шура! Мы пришли к тебе с разными целями, – начала Мирослава.

– Неужели? – с нескрываемым сарказмом в голосе спросил Наполеонов.

– Хочешь, верь, хочешь, нет, – Мирослава приложила руку к груди, – но Морис хочет тебя подкормить…

– Похвально, – перебил Наполеонов, – а ты хочешь меня извести?

– Ну что ты? – театрально всплеснула она руками. – Я хочу перед тобой повиниться.

– Неужели, – прищурился он, – и в чём же?

– Я не была с тобой до конца откровенна.

– Это для меня не является новостью, – фыркнул он.

– Наше агентство, как ты и предполагал, работает на Шведову-Коваль.

– В таком случае можешь торжествовать, – проговорил он потускневшим голосом.

– В смысле?

– Я решил отпустить девчонку под подписку о невыезде.

– Появились новые данные?

– Появился свидетель! – Шура с подозрением уставился на Мирославу.

– Тогда другое дело, – невозмутимо отозвалась она.

– Мы, конечно, всё ещё раз проверим, но… – он махнул рукой. – Остался я без подозреваемого! Всё псу под хвост!

И столько горечи было в его голосе, что Мирослава не выдержала:

– Шура! Я заинтересована в расследовании убийства Окунева, несмотря на то что с моей подопечной снимут подозрения, – горячо проговорила она.

– Так, так, – Наполеонов забарабанил пальцами одной руки по столу, а другую сунул в пакет с пирожками, который успел заботливо положить на его стол Миндаугас. Вытащив пирожок, Шура откусил сразу чуть ли не половину и зажмурился от удовольствия. Но тут вспомнил о Мирославе и спросил: – И чего же ты от меня хочешь?

– Дай мне посмотреть фотографии с места убийства.

– С ума сошла! – воскликнул Наполеонов с полным ртом и закашлялся.

Морис и Мирослава тотчас подскочили к нему с двух сторон и стали хлопать его по спине.

– Да отстаньте вы от меня, наконец, – завозился Наполеонов на стуле и попытался встать.

– Сиди, сиди, Шурочка, – пропела Мирослава и протянула ему стакан воды, который уже успел налить Морис.

Наполеонов выпил воду залпом и, вытерев слёзы рукавом, спросил:

– Что я получу взамен?

– Лавры Цезаря!

– Зубы-то мне не заговаривай, – хмыкнул Наполеонов.

– Шура! Ты что, сам не догадался? Ты раскроешь преступление! И начальство будет петь тебе дифирамбы.

Следователь, представив своего начальника, Солодовникова Фёдора Поликарповича, в белой тунике и с лирой в руках распевающим в его честь хвалебные песни, помотал головой, отгоняя видение, и пробурчал:

– Что-то сомневаюсь я.

– А ты не сомневайся! – И, посмотрев на друга детства, добавила: – Про дифирамбы я не в прямом смысле слова.

– Спасибо, утешила, – хмыкнул Наполеонов, – а то я уж подумал, где мне тунику и лиру доставать для начальства.

Детективы прыснули со смеху, так же, в свою очередь, представив солидного Солодовникова в тунике и греческих сандалиях.

Наполеонов одарил их неодобрительным взглядом и нашёл в компьютере нужный файл.

– А бумажные фото есть? – быстро спросила Мирослава.

– Неугомонная какая, – проворчал Наполеонов и, кряхтя, встал со стула и направился к сейфу, достал тугой пакет, вернулся к столу и рассыпал на нём фотографии: – Что ты хочешь тут найти?

– Пока не знаю, – Мирослава стала перебирать и рассматривать снимки.

– Как видишь, ничего необычного, – бормотал ей под руку следователь.

– Шур! А бусы?

– Что бусы?

– Вы установили, кому они принадлежали?

– Сначала я подумал, что они были на шее Виолетты Потаповой. Но она категорически заявила, что у неё никогда не было нитки жемчуга. Подтвердили это и две её бабушки, – сказал Шура.

Мирослава улыбнулась, представив, какую истерику закатила бы Андриана Карлсоновна, услышав, что Наполеонов назвал её бабушкой.

– Можно мне посмотреть? – спросил Морис.

Мирослава протянула ему фотографии. Шура пожал плечами, думая про себя: «Ещё один эксперт нашёлся».

– Это речной жемчуг, – сказал Морис.

– Откуда ты знаешь? – подозрительно спросил Шура.

– Знаю. И стоит такая нитка не более тысячи рублей.

Наполеонову это уже было известно от экспертов, и он не стал спорить.

– Правда? – спросила Мирослава, улыбнувшись: – А мне нравится.

– Хотите, я вам такую хоть завтра куплю? – спросил Миндаугас.

Шура скептически хрюкнул. Ему ли не знать, что его подруга не носит украшений.

Но, к удивлению обоих, Мирослава сказала:

– Хочу!

Морис пожал плечами и на следующий день, как и обещал, съездил в ювелирный и купил ей нитку речного жемчуга. Мирослава, судя по её засиявшим глазам, оказалась довольна его подарком.

Чуть позже, зайдя в её комнату, он увидел на журнальном столике удивительную композицию, состоящую из высокого подсвечника с серебристой свечой, перевернутой раковины рапана и веточки белого коралла. Общую картину дополняла тонкая ваза из чешского стекла с одним-единственным голубым ирисом в ней. Нитка жемчуга, подаренная Морисом Мирославе, изящно обвивала эту вазу.

– Спасибо, что не спрятали в шкатулку, – невольно улыбнулся он.

– Всему своё время, – пожала она плечами.

– Вот за что я вас люблю, так именно за то, что вы всегда умеете утешить человека.

В ответ она весело рассмеялась.

Глава 19