Однажды не в Америке

Шерзод понимал, что в долгосрочной перспективе появление сильного конкурента на ярмарке — в их собственных интересах. Все книги по маркетингу, которые он успел прочитать, единогласно утверждали: чем больше на условном рынке точек и шире ассортимент, тем больше сюда будет приходить людей — и до определенного момента в выигрыше будут все игроки. Осталось только придумать, как сделать так, чтобы эти новые покупатели или хотя бы внушительная их часть шли мимо нового красивого магазина прямиком к Турсуновым. Они ломали над этим голову каждый день, а времени оставалось все меньше: строительные и отделочные работы у обойного короля подходили к концу. И вот, за день до открытия злосчастного магазина, решение созрело. В шахматной терминологии это называется «занять ближнюю оппозицию»: белый и черный короли оказываются друг перед другом на расстоянии одной клетки. Шерзод в тот же день договорился и выкупил еще один контейнер прямо напротив конкурента, но не успел его как следует обустроить и наполнить товарами. Делать было нечего: он заплатил крановщику, и за ночь тот устроил им небольшую рокировку — он просто переместил их старый, уже готовый контейнер на место нового.

Наутро радостный конкурент пришел с табличкой «Мы открылись». Каково же было его удивление, когда напротив своего магазина обоев он увидел ничуть не уступающего по масштабам конкурента. Теперь «делать узбеков» надо было не за счет выгодного местоположения, а благодаря умению продавать, которого королю явно недоставало. Разумеется, он сам не собирался стоять за прилавком. Он посадил за него какую-то пожилую даму. Она отчаянно старалась что-то продать, но, когда клиент шел в соседний контейнер, чтобы прицениться, он попадал в зону действия Барно, которая уже не давала никому уйти с пустыми руками.

Пока супруга боролась за покупателя на передовой, Шерзод задумчиво прогуливался по рынку. Это была его основная обязанность помимо доставки и разгрузки товара. Он просто ходил и думал, изучал расстановку сил и чуть не выучил армянский язык, пока общался с коллегами. Не сказать, что там было сплоченное сообщество, но все-таки на рынке действовало джентльменское соглашение: соседи друг у друга товар не копируют. Но люди видели, что у этих сумасшедших Турсуновых дела идут неплохо — Шерзод не успевал разгружать старый Damas. И в какой-то момент Шерзод стал замечать, что многие на ярмарке начали привозить на продажу пробные партии отделочных материалов. Джентльменское соглашение рухнуло.

Турсуновы никогда не были конфликтными соседями, они не любили выяснять отношения и качать права. Но, посмотрев, что коллеги вовсю пренебрегают рыночной этикой, решили тоже не строить из себя святош.

По пути от оптового рынка до Мытищинской ярмарки Шерзод часто видел на других торговых площадках стандартные рекламные щиты: «Обои, потолки, пленка». Он тоже решил сделать большой щит и выбрал стандартный шаблон, какой был у всех. Разумеется, ничего кроме обоев у Турсуновых не было, но, как только повесили баннер, к ним начали приходить люди и спрашивать, есть ли потолки и пленка. Так продолжалось несколько дней подряд. Соседи по ярмарке уже вовсю привозили партии обоев под покраску и другие отделочные материалы. И поскольку этическим ограничителем все злостно пренебрегали, Шерзод сел в Damas и купил все, что требовали покупатели. Рынок начал постепенно мутировать из строительного в отделочный.

Но пусть пока Барно и Шерзод торгуют обоями, потолками и пленкой, а вы послушайте совершенно реальную историю о директоре Мытищинской ярмарки Андрее Григорьеве.

Глава 10. Повесть о капитане Григорьеве

Андрей Станиславович Григорьев производит впечатление абсолютно счастливого человека. Он говорит размеренно и неторопливо, иронично относится ко всему происходящему, на его лице читается глубокое философское умиротворение. Возможно, это своего рода компенсация за очень беспокойную молодость, о которой сегодня напоминают лишь едва уловимые детали.

Андрею Станиславовичу за пятьдесят, но он до сих пор в отличной форме и выглядит моложе своих лет. Спортивное прошлое быстро выветривается только у безвольных лентяев, но это точно не про Григорьева. Он с каким-то особым ностальгическим смаком произносит слово «кент» в значении «соратник, друг, товарищ по бизнесу». А еще о его прошлом периодически напоминает писк металлоискателей в аэропортах и супермаркетах. Просто у него в теле застряли две пули — одна в ноге, другая в голове, остальные три удалось вытащить. Эти пять выстрелов должны были прозвучать для него почетным похоронным залпом. Но сегодня бывший генеральный директор Мытищинской ярмарки Андрей Григорьев с улыбкой вспоминает об этом не самом приятном моменте своей жизни и даже не собирается никому мстить, хотя точно знает имя и фамилию того, кто этого заслужил.