Однажды осмелиться…

Хотя о чем думать? Последнюю неделю носились как сумасшедшие, не до сантиментов было. Первый номер надо в срок сдать, хоть умри.

Кстати, вроде неплохо получилось. На обложку поставили актрису из нашумевшего сериала (все видели, кроме Оленьки; непонятно, когда они телевизор смотреть умудряются). У актрисы больше открыто, чем прикрыто. Ну, холостяки, они такие, сразу побегут покупать.

Статьи… Оленьке приятно было их вычитывать. Это тебе не «Дом и офис» с излияниями про кондиционеры и утюги.

А с Нико… Оленька вдруг поняла: все шло своим ходом, с Нико. Какая нелепость — форсировать эти отношения! Сейчас, завершив отчаянное падение мягким взлетом, она никуда не спешила. Она дорожила настоящим. Потому что в нем было все: обещание, надежда. Куда уж лучше.

62

В понедельник отвела Степу в сад, вернулась. Будто бы и нечего делать. Решила разобрать склад барахла в прихожей, повытаскивала из тумбочки ссохшиеся кремы для обуви, еще какой-то мусор, а в процессе раскопок наткнулась на странную вещицу.

Вернее, странной была не вещица, странным было ее нахождение в дальнем углу тумбочки. Аленины ключи, она их сразу узнала — по брелоку. Брелок — миниатюрную, до сучка-задоринки прорисованную мышеловку с кусочком сыра, — привез Алене Иосиф со встречи «сырогонов».

Предположить, что Алена встречается с Вовкой, было бы нелепо. Или она дала ему ключ, чтобы он кого-то водил туда?

Не то что ревность, но какое-то противное чувство.

Вот если взять и подняться к Алене? Может, она просто подарила Вовке брелок, а ключ вообще от других дверей (от каких?). Попробовать открыть квартиру.

Нет, невозможно.

Но ведь если Вовке разрешено, то ей, Оленьке, и подавно позволено. Вовка на днях сказал, что Алена звонила, не застала ее, Олю. Какая чушь. Чтобы заставать — на то мобильный есть.

Оленька почувствовала прилив раздражения. Алена всегда будет дикой, никогда ни к кому не привяжется. Еще своего Осю за милую душу бросит. Только и умеет, что посмеиваться и оценки раздавать. Никогда ни слова о себе. Вполне в ее духе — уехать, не предупредив, не попрощавшись. Не оставив координат. Ничего не объяснив. Может, с Иосифом поссорилась и поскакала мириться? Только ее уж три недели как нет.

Одна разгадка — подняться на двадцать первый этаж. Пусть это гнусно. А Вовке не гнусно скрытничать? У них там, видно, заговор. И возможно, никаких следов она не найдет. Но надо попытаться. Все-таки неприятно чувствовать себя дурой. А дуру из нее сделали, это точно.

Оленька взяла ключ с мышеловкой, вышла на лестничную клетку и вызвала лифт.

63

Потом был февраль. Тринадцатого Света поинтересовалась у Нико:

— Господин Шлыков, ты помнишь, что завтра День влюбленных?

Оленька уткнулась в экран компьютера: правила финальный вариант статьи «Будь под кайтом!» — название придумывать не пришлось, лозунг кайтеров всем понравился.

Нико хмыкнул:

— Сообщаю всем, что в ближайшие три дня дизайнер будет отсутствовать. Завтра он отмечает, а потом у него последствия.

— Здесь отметим, — отозвался Серега. Похоже, его такой вариант вполне устраивал.

Но Света на реплику внимания не обратила.

— Нико, я тебя предупредила при свидетелях. В шесть часов меня тут уже не будет. А в первой половине дня мне надо кое-куда съездить. Это значит, что я постараюсь прийти пораньше, но ничего не обещаю.

— То есть ты за меня все решила?

Оленька печенками ощутила — заводится. Вообще, иногда Света разговаривала с Нико просто безобразно.

— Знаешь что… Если тебе все равно, это не значит, что другим…

Как это понимать: «тебе все равно»? С женой, похоже, и правда все не очень.

Нико встал и ушел в свой кабинет, и остаток вечера эти двое не обменялись ни словом.

64

Света выключила компьютер без пяти шесть и была такова. Шлыков не показался из кабинета, хотя Света нарочито громко заявила:

— Всех — с праздником!

Вышел он только около семи, сказал — расходимся в девять, раньше смысла нет, пробки.

— А я на метро поеду! — обрадовался Егор. — Можно я тогда… прямо сейчас?

— Ну валяй, раз уж бунт на корабле. Серега, ты тоже свободен.

Но Серега, вот дурень, намека не понял.

— Да не, мне дома делать нечего…

— Понятно, — Шлыков повернулся к Оленьке. — А тебе?

65

Вот так взял и спросил: «А тебе?» В смысле: «А тебе есть что делать дома четырнадцатого февраля?» И что отвечать? «Нет»? При всех «раздеться»? Сказать «да»? И потом доказывать, что…

— Есть еще третий вариант: «Затрудняюсь ответить», — это Нико.

Пошел к себе, на ходу бросил:

— Если не хочешь в метро толкаться в час пик, подожди до девяти, я тебя отвезу. Мне по дороге.

— Я дальше живу…

— Ну и что?

Сделать Вовке сюрприз, ввалиться в десять домой.

66

Как весело! Шлыковская «Субару» летит, в два счета обходит квелые автомобильчики. Нико мягко ведет машину, играется с ней. Это вам не Вовка со своей пенсионерской ездой. Как доехали — не заметила. Ну, конечно, еще и болтали.

— Мне тут фильм обещали дать посмотреть, французский. Он едва ли не все рекорды проката побил. «Марш императора» называется. Может, видела?

— Нет.