Однажды разбитое сердце

У Эванджелины перехватило дыхание.

У нее оставалось все меньше шансов отговорить его от этого.

Пот струйками скатывался по его лбу и падал на разбитое стекло возле сапог. Но она смотрела на другое стекло, на почти пустой стеклянный флакон в руке Тиберия. Он почти допил противоядие. Не похоже, чтобы Сыворотка Истины разрушила чары Марисоль, но Эванджелина задавалась вопросом, не проявляются ли побочные эффекты зелья: усталость, ухудшение способности принимать решения и здраво мыслить, головокружение, неспособность лгать и желание раскрыть все невысказанные истины.

Тиберий определенно не мог лгать, иначе не сказал бы ей, что не верит в ее виновность. Возможно, если она надавит на него достаточно сильно, то вынудит его каким-то образом признаться стражникам в правде. Или, наконец, заставит его рассказать, в чем заключалась суть пророчества. Тогда, возможно, ей удастся доказать, что она не та девушка из пророчества. Может быть, это просто совпадение, что она похожа на ту девушку.

– По крайней мере, скажи мне, что говорится в пророчестве об Арке Доблестей. Если ты собираешься убить меня, думая, что там упоминается обо мне, разве я не заслуживаю знать правду?

Тиберий взболтнул синие остатки во флаконе, казалось, разрываясь между выпивкой, разговором или прекращением всего этого прямо сейчас. Но ее теория о побочных эффектах противоядия, должно быть, оказалась верна. Он, похоже, не мог удержаться от раскрытия секретов. Через мгновение он начал декламировать:

– Эта арка может быть открыта только с помощью ключа, который еще не выкован.

– Зачатая на севере и рожденная на юге, ты узнаешь этот ключ, потому что она будет увенчана короной из розового золота.

– Она будет и простолюдинкой и принцессой одновременно, беглянкой, несправедливо обвиненной, и только ее добровольно отданная кровь откроет арку.

Эванджелина обмякла в своих оковах. Пророчество оказалось таким коротким. И почти каждая его часть подходила ей. Она слышала, как матриарх Фортуна говорила, что она увенчана короной из розового золота и что она была одновременно и простолюдинкой и принцессой. Тогда это было неправдой, но сейчас все изменилось. Она стала также беглянкой, ошибочно обвиненной в преступлении благодаря тому, кто убил Аполлона. Эванджелина не знала, где была зачата: ее родители всегда шутили, что нашли ее в ящике с диковинками. Теперь же она задалась вопросом, была ли причина, по которой они скрывали правду, – знали ли они об этом пророчестве? Видели ли они в ее розово-золотистых волосах и ее происхождении знак того, что когда-нибудь пророчество сбудется?

Но имелась одна строчка в пророчестве, которая никогда не сбудется, – это она могла гарантировать. Осталось только убедить в этом Тиберия.

– Ты сказал, что только моя добровольно отданная кровь откроет арку, и это значит, что я должна хотеть ее открыть, а я не хочу.

– Не имеет значения. – Тиберий бросил на нее мрачный взгляд. – Магические вещи всегда стремятся делать то, для чего они были созданы.

– Но я не магическая вещь, я просто девушка с розовыми волосами!

– Хотел бы я, чтобы это было правдой. – Его голос надломился. – Я не хочу убивать тебя, Эванджелина. Но эта арка должна оставаться запертой. Доблести обладали слишком большой властью. Они не были злыми, но делали то, чего никогда не должны были делать.

Тиберий допил остатки противоядия, и на этот раз он направил железо ей в сердце.

– Подожди! – воскликнула Эванджелина. – Не откажешь мне в последней просьбе? Не думаю, что Аполлон хотел бы, чтобы ты убил меня.

– Мне очень жаль, правда жаль, но ты не выйдешь из этой комнаты живой.

– Я не прошу пощадить меня. – Ее голос дрогнул. Если ничего не сработает, это могут быть ее последние слова. – Я просто прошу тебя позвать свою стражу. Расскажи им о моих преступлениях, а потом позволь одному из них убить меня. Твой брат бы не хотел, чтобы ты убивал его жену.

Тиберий нахмурился. Но Эванджелина заметила, как на его лице промелькнула нерешительность. Он чувствовал, что это плохая идея, но его рассудок помутился благодаря противоядию, заставляя его сомневаться.

– Пожалуйста. Это моя последняя просьба.

Тиберий медленно опустил кочергу.

Солдат позвали обратно, но Тиберий не стал тратить время на любезности.

– Мне нужно, чтобы вы убили ее. – Он вложил раскаленную кочергу в руку ближайшего стражника, которым оказалась высокая женщина с тяжелой косой и яростью в глазах.

– Подожди, – выдохнула Эванджелина, надеясь, что она не совершила ужасный просчет. – Сначала ты должен рассказать им о моих преступлениях.

– Эванджелина Фокс, – выдавил Тиберий, – ты приговорена к смерти за преступление… – Его челюсть, казалось, отвисла. Он открывал и закрывал рот, но не смог произнести ни слова.