Однажды разбитое сердце

Эванджелина была предана идее любить Аполлона и сделать этот брак реальным после снятия заклятия. Но все, что она слышала в своей голове, – это слова Джекса. «Твой принц не станет считать, что ты оказала ему услугу».

Шесть стражников охраняли свадебные покои, в которые она собиралась войти.

Внезапно появилось сильное искушение повернуть назад, пустить все на самотек.

Или же она могла войти и избежать поцелуя с Аполлоном. У нее было время до рассвета, чтобы снять заклятие. Что, если она войдет, но не поцелует его сразу? Они могли бы подождать и просто поговорить. Сколько времени осталось до рассвета?

Эванджелина попыталась сделать глубокий вдох, но он застрял где-то в горле, когда она подошла к двери свадебных покоев. Она не обернулась. Но пожалела об этом сразу, как вошла внутрь и дверь захлопнулась за ней.

В комнате было слишком жарко из-за огня сотен пылающих свечей и слишком сладко от пьянящего аромата тысячи лепестков белых цветов. Они покрывали почти каждый миллиметр комнаты, от пола до диванов и огромной кровати с балдахином.

– Здравствуй, сердце мое, – промурлыкал Аполлон, растянувшийся на кровати в притягательной позе. Его рубашка уже исчезла. А на груди, блестевшей так, словно она обмазана маслом, висел лишь огромный янтарный камень.

Внутри все заклокотало. Все сомнения в том, что она поцелует его сегодня, исчезли. Эванджелина должна была покончить с заклинанием, как бы тяжело ей ни было после.

– Ты заставила меня ждать, жена. – Он провел лепестком цветка вверх и вниз по своей намасленной груди.

Ужас примешался к ее дыханию, все еще застрявшему в горле. Она надеялась, что он не возненавидит ее после снятия проклятия, но в тот момент это казалось маловероятным.

– Мне нужна минутка, – замялась она. Эванджелина не особо любила вино, но на резном столике стояла прелестная бутылка сливового цвета. Она налила себе целый бокал.

Напиток искрился и вкусом напоминал гнилую ежевику с солью. Она чуть не выплюнула его, но пока не готова была подходить к Аполлону. Эванджелина сделала еще один большой глоток, выпив половину бокала. Она бы, вероятно, продолжила, но ей не хотелось опьянеть.

Она отставила бокал и смело шагнула к кровати.

Аполлон облизнул губы.

Прежде чем окончательно утратить уверенность, Эванджелина закрыла глаза и поцеловала его.

Его руки сомкнулись вокруг нее, скользкие и горячие. Он притянул ее к себе на кровать, и она не пыталась сопротивляться. Скоро все закончится. Скоро все закончится. Едва подумав об этом, она почувствовала, как язык Аполлона исчезает, а его хватка ослабевает.

Эванджелина выскользнула из его объятий.

Аполлон не пытался удержать ее, как прежде. На самом деле он даже слегка оттолкнул ее, когда садился на кровати.

Его руки сжались в кулаки, а плечи напряглись. Волевой рот принца открывался и закрывался, образуя плотную линию, а взгляд метался с лепестков к свечам и возвращался к его намасленной груди.

Он нахмурился, провел рукой по животу и вытер масло о кровать.

Комната вдруг стала меньше, воздух – горячее и слаще от аромата цветов, а молчание Аполлона удушало ее.

Эванджелина никогда не понимала, почему ей понадобилось столько времени, чтобы разлюбить Люка. Даже когда она не хотела любить его, чувство оставалось при ней. Люди называли это упадком чувств, но падать было легко. А вот отпустить Люка было все равно что карабкаться по скале. Она пробивала себе путь когтями, пытаясь стряхнуть его, оставить, найти что-то другое, за что можно было бы ухватиться.

Она просто хотела забыть его – закрыть глаза, чтобы все прошло. Но находились причины, по которым сильные эмоции не исчезали в мгновение ока, причины, по которым человек должен стать сильнее своих чувств, чтобы отпустить их.

Аполлон стиснул простыни на кровати. Затем он провел рукой по лицу, и вся злость исчезла, сменившись откровенным страданием. Его глаза покраснели, рот искривился, а челюсть сжалась так сильно, что казалось, вот-вот треснет.

– Что ты наделала, Эванджелина? – Он не кричал, но его резкие слова были достаточно громкими, чтобы охранники по ту сторону двери услышали. – Почему у меня такое чувство, будто ты вонзила мне нож в сердце?

Он скривился от боли, закрыв глаза.

Ее горло сжалось от угрызений совести. Она попыталась сглотнуть то, что напоминало рвавшийся из груди всхлип. Эванджелина ожидала, что он разозлится. Но она не ожидала, что принц будет терзаться от боли.

Ей хотелось протянуть к нему руку, утешить его, но, вероятно, стоило просто оставить его в покое.

– Прости, я не хотела причинить тебе боль. – Она сползла с кровати.

– Не надо… – Аполлон схватил ее за руку. – Я… мы… это…

Эванджелине показалось, что он пытается решить, что сказать.

Затем, за один краткий момент, он выпустил ее руку, его кожа посерела, плечи опустились, глаза закатились, и принц рухнул на кровать.

Его голова пугающе откинулась в сторону.

– Аполлон! – Эванджелина бросилась вперед и прижала руку к его груди. На ощупь она была скользкой и теплой, но не вздымалась в такт дыханию.