Однажды разбитое сердце

– Мы собираемся нанести визит Хаосу.

ЛаЛа поперхнулась чаем.

– Хаос – чудовище!

– Я думала, Хаос – это очередная Мойра? – рискнула предположить Эванджелина.

– Хаос не такой, как все мы. – Лала поставила свою чашку на стол с такой силой, что фарфор треснул и выплеснулся чай.

Джекс бросил на нее дразнящий взгляд.

– Все еще не забыла после стольких лет?

– Я никогда не забуду того, что он сделал.

– Что он сделал? – вторила Эванджелина.

– Хаос – убийца, – прошипела Лала.

– А еще он чрезвычайно полезен, – сказал Джекс, закидывая свои сапоги на низкий столик. – Хаос стар, как сам Север, и в отличие от всех нас не был заперт в колоде карт. Он был здесь все это время, собирая сделки, людей и информацию. Если кому и известно, кто хотел убить тебя и Аполлона, то это Хаосу. Он – Повелитель Шпионов и Убийц.

– А еще вампир, – сухо добавила Лала.

38

Эванджелине не следовало любопытствовать. ЛаЛа явно считала Хаоса дьяволом. Джекс, казалось, не разделял ее чувств, но выражение его лица мгновенно переменилось, когда она произнесла слово «вампир».

Эванджелина все еще испытывала искушение разузнать больше. Она хотела знать, действительно ли вампиры спят в гробах, могут ли они превращаться в летучих мышей или, возможно, в драконов! Но Джекс отказался отвечать на вопросы о Хаосе и вампирах в целом.

– Меньше думай об этом, – предупредил Джекс. – Тебе следует знать только то, что вампиры прячутся на рассвете. Поэтому, если мы не хотим оказаться в заточении вместе с этими существами, нам нужно попасть в логово Хаоса и выбраться из него, пока еще темно.

Джекс, вероятно, выволок бы Эванджелину из квартиры сразу после разговора, если бы девушки не настояли на том, что Эванджелина не может продолжать путь, не поев и не переодев свое потрепанное свадебное платье.

Позже, после перекуса несколькими блинчиками, ЛаЛа открыла потайную дверь в полу.

– Давай приведем тебя в порядок и найдем идеальный наряд для встречи с вампиром! – Она с удивительным энтузиазмом увела Эванджелину от Джекса. ЛаЛа, может, и ненавидела Хаоса, но ей, похоже, не терпелось подготовить Эванджелину к этой встрече, что заставило Эванджелину слегка нервничать из-за того, что задумала ЛаЛа.

Они спустились по небольшой лестнице, оказавшись в темноте, пропахшей слезами и тюлем.

– Стой здесь, а я зажгу пару светильников, – пролепетала ЛаЛа.

Чирканье спички рассекло тишину, и огонек заплясал по комнате, перебегая от светильника к светильнику. Они свисали с открытых потолочных балок, беспечно раскачиваясь взад и вперед и отбрасывая теплый янтарный свет на россыпь платьев.

Платья были морозно-белых, жемчужно-розовых, романтичных голубых и нежно-кремовых оттенков. Некоторые из них выглядели просто. У других были искусно скроенные шлейфы или подолы, расшитые различными деталями, – от шелковых цветов до морских ракушек. Ни одно из них, казалось, не надевали.

– Это все с твоих свадеб? – спросила Эванджелина.

ЛаЛа покачала головой и с необычной застенчивостью провела рукой по белоснежному платью с юбкой, напоминающей хвост русалки.

– Я шью платья на продажу. Это хороший заработок, помогает справиться с искушениями.

– Искушениями?

– Мойры не похожи на людей, как ты знаешь. Мы не разделяем те же эмоции, а некоторые люди считают нас совершенно бесчувственными. Но все наоборот. – Выражение лица ЛаЛы резко изменилось, и она одарила Эванджелину улыбкой, напомнившей одну из плутовских усмешек Джекса. – Чувства, которые мы испытываем, сильные и всепоглощающие. Они пожирают нас и движут нами. И самое сильное из наших чувств – вечное стремление быть тем, кем мы созданы. Я хочу чувствовать себя любимой. Хочу этого так сильно, что плачу ядовитыми слезами, зная, что каждый раз, когда нахожу кого-то, кто любит меня, этому не суждено длиться долго – это всегда заканчивается тем, что я остаюсь одна у алтаря, выплескивая еще больше проклятых слез. Поэтому я шью.

ЛаЛа отпустила белоснежное платье, чтобы провести пальцами по светло-розовому платью с вырезом в форме сердца, отделанному сверкающими бантами.

– Я обнаружила, что если мне удастся помочь невесте со свадьбой, то это немного подавляет желание самой вступить в брак. Но искушение никогда не покидает меня. То же самое испытывает и Джекс.

ЛаЛа так выразительно посмотрела на Эванджелину, что мурашки побежали по ее рукам. Эванджелина знала лишь часть прошлого Джекса, но понимала, кем он был создан: Мойрой, который своим поцелуем убивал любую потенциальную любовь.

– В отличие от меня, – продолжила ЛаЛа, – у Джекса есть надежда когда-нибудь найти свою настоящую любовь. Легенда гласит, что существует одна девушка, которая невосприимчива к его поцелую. Так что, полагаю, его искушение даже сильнее моего.

– Если пытаешься предостеречь меня, то можешь не беспокоиться, – сказала Эванджелина. – Мы с Джексом даже не нравимся друг другу.