Однажды разбитое сердце

Ее подруга проделала прекрасную работу, но Эванджелина почувствовала легкое беспокойство, заметив, как застегивается ее накидка, намеренно оголяя ее шею и декольте. Может, ей и не удалось получить ответы от Джекса о вампирах, а мама никогда не рассказывала про них. Но Эванджелина прочла несколько историй, в каждой из которых говорилось, что вампиры любят кровь и кусать своих жертв и что они предпочитают пить кровь именно из горла.

– Вся эта открытая кожа сведет Хаоса с ума, – сказала ЛаЛа. – Но поверь мне, он заслуживает гораздо худшего, чем эта маленькая пытка. – С этими словами ЛаЛа взбежала вверх по лестнице, словно превращение Эванджелины в приманку для вампиров – абсолютно разумный поступок.

Пока Эванджелина переодевалась, Джекс тоже привел себя в порядок. Поднявшись наверх, она обнаружила его сидящим в кожаном кресле у потрескивающего камина. Он облачился в камзол серо-стального цвета с серебристыми матовыми пуговицами, сделанными из неизвестного ей материала. Его острое лицо было свежевыбрито, а волосы – влажными. Голубые локоны беспорядочно завивались, упав на его лоб, пока он праздно подбрасывал бледно-розовое яблоко, такого же нежного оттенка, что и обложка книги в его руке. Он поднял голову и посмотрел прямо на нее, как только Эванджелина вошла в комнату.

У Эванджелины свело живот. Она твердила себе, что в этом виноват лишь голод, а не взгляд Джекса, который медленно осматривал каждый участок ее черных сапог, укороченную юбку, облегающий кружевной корсет, стягивающий талию, и…

Он резко замер, когда добрался до оголенной кожи на ее груди и шее.

Челюсть напряглась. Цвет его глаз стал глубже. На какую-то долю секунды он стал выглядеть смертоносным.

И внезапно, без какого-либо предупреждения, Джекс бросил ей свое яблоко, и выражение его лица прояснилось.

– Тебе стоит перекусить, ночь обещает быть долгой.

Розовый фрукт мягко приземлился в руки Эванджелины. Оно было тяжелее, чем должно быть обычное яблоко. Но прежде чем она успела разгадать эту загадку или обдумать промелькнувший загадочный вид Джекса, ее мысли сменили направление, стоило Эванджелине заметить название розовой книги в его руках. «Рецепты Древнего Севера: Переведены впервые за пять сотен лет».

Это был тот же самый том, который лежал на ночном столике Марисоль. Эванджелина не знала, как ей удалось вспомнить название, – она лишь мельком видела книгу больше недели назад. Эванджелина не должна была помнить это так хорошо. А еще она должна была подумать о сводной сестре.

– Я забыла о Марисоль!

– Кто такая Марисоль? – отозвалась ЛаЛа.

– Ее сводная сестра, но я не понимаю, почему мы сейчас говорим о ней, – сказал Джекс.

Эванджелина кивнула на книгу в его руках.

– Такой же том лежал на тумбочке Марисоль, и это напомнило мне, насколько она сейчас беззащитна. Она осталась в Волчьей Усадьбе, если только королевские стражники не уволокли ее куда-нибудь для допроса.

Джекс рассмеялся. Наверняка потому, что мысль о том, что кому-то грозит опасность, его забавляла.

– Не думаю, что тебе стоит беспокоиться о своей сводной сестре.

– Кроме меня, у нее здесь никого нет. Если стража забрала ее…

– Твоя сводная сестра может о себе позаботиться, – сказал Джекс, – особенно если прочла эту книгу.

– Ты уверена, что у нее была именно эта книга? – ЛаЛа прикусила губу, устремив взгляд к книге, о которой шла речь.

Ничто не могло выглядеть более безобидно. Обтянутая симпатичной розовой тканью с милым золотым тиснением, книга выглядела как идеальный подарок, которому не хватало лишь красивого банта. Но ЛаЛа смотрела на нее так, словно книга могла выскочить из рук Джекса и, промчавшись по комнате, наброситься на нее.

– Почему ты смотришь на эту книгу так, как будто она представляет опасность?

– Потому что так и есть, – ответила Джекс.

– Это очень плохая книга заклинаний, – объяснила ЛаЛа. – После убийства Доблестей большая часть магии была запрещена на Севере. Поэтому те, кто хотел по-прежнему торговать книгами заклинаний, изменили названия. Гораздо проще избежать наказания за покупку или владение книгами запрещенных искусств, когда никто не знает, что это такое.

– Марисоль, должно быть, купила ее по ошибке. Она до ужаса боится магии и обожает выпечку.

– Такую книгу по ошибке не купишь, – сказал Джекс. – Ни один уважаемый книжный магазин не стал бы ее продавать.

– Значит, Марисоль случайно наткнулась на магазин другого рода, – возразила Эванджелина. Она и раньше сомневалась в своей сводной сестре, но теперь была полна решимости так не поступать.

Эванджелина помнила, как Кристоф Найтлингер обвинил Марисоль в посещении первоклассных магазинов заклинаний, чтобы превратить Эванджелину в камень. Но она не обратилась в камень. И не была мертва. Может, кто-то и пытался отравить ее прошлой ночью, но ей с трудом верилось, что это могла быть Марисоль. Марисоль не была убийцей, а если бы сводная сестра действительно захотела убить Эванджелину, то у нее на то была масса возможностей.