Однажды разбитое сердце

Джекс замер на месте. Двигались лишь его зрачки, расширившиеся и заполонившие глаза до полной черноты. С глазами Люка ничего подобного не произошло. Но, опять же, Люк не был Мойрой, когда его заразили.

– Ты хочешь стать вампиром? – спросила Эванджелина.

– Нет, – прошипел Джекс. – Я не хочу быть вампиром, но я хочу укусить тебя.

Кожу Эванджелины опалило жаром.

Джекс стиснул зубы, с яростью глядя на нее за то, что она все еще не ушла.

– Тебе лучше уйти, – повторил он.

– Я не оставлю тебя в таком состоянии. – Эванджелина осмотрела прихожую в поисках кандалов.

– Ты не прикуешь меня к стене. – Джекс сверкнул глазами.

– У тебя есть предложение получше?

Тревожный победный клич эхом разнесся по нижнему этажу. Вероятно, еще один новообращенный оказался на свободе. Шум доносился с приличного расстояния из-под земли, но Эванджелина задалась вопросом, сможет ли новообращенный почуять, где она находится, зная, что поблизости бродит человек.

– Насколько хорошо у тебя развито обоняние? – спросила она.

Ноздри Джекса снова раздулись.

– От тебя пахнет страхом и… – Что-то неясное промелькнуло на его лице. Но что бы он ни собирался сказать дальше, его прервал другой звук снизу, словно несущийся вверх по лестнице раскат грома.

Не сказав больше ни слова, они бросились к выходу.

Снаружи холодная зимняя ночь оказалась слишком светлой. Луна выскользнула из-за туч и уделила особое внимание Джексу, осветив его идеальную челюсть, длинные ресницы и изгиб капризного рта. Эта неземная красота разбивала сердце. Ей хотелось повернуть голову и бросить на него еще один взгляд, но Эванджелина знала, что это проделки вампирского очарования. Неизбежная притягательность опасной красоты и силы.

– Почему ты не убегаешь? – поинтересовался он.

– Учитывая то, как ты смотришь на меня, я думаю, что ты бросишься в погоню или найдешь другого человека, из-за укуса которого не будешь чувствовать себя виноватым.

«Я бы не чувствовал себя виноватым за то, что укусил тебя».

Эванджелина не знала, был ли голос в ее голове угрозой, потерей контроля Джекса или просто предупреждением о том, что у нее заканчивается время.

– Ты должна уйти, – надавил он.

Она проигнорировала его, еще раз осмотрев темное кладбище. Отчаянная, но, возможно, гениальная идея пришла в голову Эванджелине, когда она увидела мавзолей, увитый цветущими лозами ангельских слез, что светились молочно-белым светом под луной.

– Туда. – Она указала на строение. – Мы зайдем внутрь. Семьи проливают ангельские слезы, когда хотят защитить тела своих близких от демонических духов. – Эванджелина знала, потому что сделала это ради обоих своих родителей. – Мавзолей покрыт растением, а значит, внутри, вероятно, есть и другие средства защиты: ворота с замком для сохранности гробов, к примеру.

Вены на шее Джекса запульсировали.

– Ты хочешь запереть меня в гробу?

– Не в гробу, а по другую сторону врат, и лишь до рассвета.

– Мне не нужно сидеть взаперти. Я могу контролировать себя.

– Тогда почему ты постоянно говоришь мне уходить? – Она подняла голову, чтобы встретиться с Джексом взглядом.

Через долю секунды Джекс придавил ее к ближайшему дереву. Ее спина ударилась о дерево, его разгоряченная грудь плотно прижалась к ее груди, а его руки потянулись к ее горлу, обжигая кожу горячим огнем.

– Джекс, – выдохнула Эванджелина. – Отпусти меня.

Он отодвинулся так же быстро, как и схватил ее.

От столь резкого движения она отлетела к дереву, когда он ее отпустил. Когда Эванджелина пришла в себя, Джекс уже направлялся к склепу.

Эванджелина потерла шею и последовала за ним. Джекс не сильно удерживал ее, но кожа все еще горела от прикосновений его рук.

– Я думала, вампиры должны быть холодными.

А Джекс всегда был холодным.

– Вампирский яд горяч, особенно когда они голодны, – прохрипел Джекс, рывком открывая дверь в мавзолей.

Как она и предполагала, это сооружение было возведено суеверными людьми. Неустанно горящие факелы висели на стенах, выделяя немного тепла и отбрасывая отсвет на внушительные железные ворота от пола до потолка, ворота, отделявшие потенциальных посетителей от четырех каменных гробов на противоположной стороне.

– Что теперь? – грубо спросил Джекс.

Эванджелина быстро подошла к воротам. Она не узнала защитных символов, нанесенных на конструкцию, но прутья выглядели достаточно толстыми, чтобы удерживать Джекса по крайней мере еще несколько часов, пока не взойдет солнце. Ей бы хотелось, чтобы замок на воротах был крепче, но придется обойтись и этим.

– Ты видишь ключ, висящий на стене? – спросила она.

– Нет. – Голос Джекса был напряженным. Затем он едва слышно сказал: – Используй руки. Уколи один из пальцев, чтобы выступила кровь, и попроси дверь открыться.

Эванджелина резко обернулась.

Джекс прижимался к самой дальней стене, а кожа приняла болезненный бледно-белый оттенок.

Не совершила ли она ошибку, снова посмотрев на него? На лице Джекса читалось, что он едва сдерживается.