Однажды в Америке. История колумбийской наркомафии

Маркес утверждал в «Истории похищения»: «Нашу культуру начал уничтожать еще более вредоносный наркотик, нежели героин: легкие деньги. Стала процветать идея, что закон является главным препятствием на пути к счастью. Зачем учиться читать и писать, если жизнь преступника лучше и надежнее, чем жизнь добропорядочного гражданина? Короче говоря, началось разложение общества. Как бывает всегда, когда в обществе идет скрытая война».

Надо признать, что в Колумбии в 80–90-е годы шла настоящая гражданская война между наркокартелями, и в первую очередь Медельинским, и государством. Полиция пытала и расстреливала тех, на кого падало подозрение о связях с наркомафией. А боевики Медельинского наркокартеля устраивали охоту на полицейских. Ведь за каждого убитого сотрудника органов правопорядка Эскобар назначил довольно внушительное вознаграждение. А большого выбора в условиях нищеты и безысходности у молодых людей не было. Самым выгодным считалось идти либо в полицейские, либо в бандиты, причем многие успевали побывать и теми, и другими.

Правительство Колумбии создало Особую поисковую группу, целью которой была поимка Пабло Эскобара живым или мертвым. Туда вошли лучшие полицейские из отборных частей, а также люди из армии, спецслужб и прокуратуры.

Благодаря деятельности группы во главе с полковником Мартинесом несколько человек из ближайшего окружения Пабло Эскобара оказались захвачены.

Габриэль Гарсия Маркес в своем романе «История похищения» подробнейшим образом описал процесс сдачи Пабло Эскобара колумбийскому правосудию, который фактически вылился в форменное издевательство над этим самым правосудием:

«В четверг, 30 мая, газета „Эспектадор“ со ссылкой на достоверный официальный источник опубликовала информацию о том, какие требования выдвинули адвокаты Эскобара на совещании с представителями правительства в качестве обязательных условий его сдачи. В публикации говорилось, что в числе главных требований были увольнение из армии генерала Масы Маркеса, а также отстранение от должности генерала Мигеля Гомеса Падильи, директора Национальной полиции, и генерала Октавио Варгаса Сильвы, начальника полицейского Управления внутренних расследований.

Президент Гавирия вызвал к себе в кабинет генерала Масу Маркеса, чтобы выяснить происхождение публикации, которую в близких к правительству кругах приписывали самому генералу. Встреча продолжалась около получаса, и, зная характер собеседников, трудно предположить, кто из них вел себя более сдержанно. Мягким неторопливым баритоном генерал подробно перечислил свои соображения по данному вопросу. Президент слушал его в полном молчании. Через двадцать минут они попрощались. На следующий день генерал послал президенту официальное письмо на шести страницах, в котором подробно изложил для истории все, о чем говорил при встрече.

В письме говорилось, что, как показало расследование, источником информации является Марта Ньевес Очоа; несколько дней назад она дала эксклюзивное интервью корреспондентам судебной хроники газеты „Тьемпо“ – эксклюзивным обладателям этой информации, которые сами не понимают, каким образом первая публикация появилась в „Эспектадоре“. Далее генерал заверял, что является горячим сторонником сдачи Пабло Эскобара. В конце письма, повторив, что остается верным своим принципам, обязанностям и долгу, он заявил: „По причинам, которые вам, господин президент, известны, многие граждане и организации упорно ищут способ опорочить мою профессиональную деятельность, надеясь, видимо, спровоцировать меня на рискованные шаги, которые облегчат их действия“.

Марта Ньевес Очоа опровергла свою причастность к публикации и больше никогда об этом не говорила. И все же, спустя три месяца, когда Эскобар уже сидел в тюрьме, глава канцелярии президента Фабио Вильегас по поручению Гавирии вызвал к себе генерала Маркеса, пригласил его в Голубой зал и, шагая из угла в угол, как на воскресной прогулке, сообщил ему решение президента о его отставке. Маса вышел из зала в полной уверенности, что случившееся доказывает тщательно скрываемый правительством компромисс с Эскобаром; он так и сказал: „Это было согласовано“.