Однажды в библиотеке

— Исчезаю. «Беги, скрывайся и таи…» — Дверь за молодым детективом захлопнулась, и окончания известных стихов ни Кумекин, ни Петровский уже не расслышали.

Завхоз начал рассказ:

— Ольга сказала, что торопилась домой к заболевшей дочери и невнимательно проверяла, не остался ли кто в отделе. В зале сидел только постоянный читатель Белицкий… Кстати, именно его труп и нашли. Только я не знаю, кому помешал этот безобидный городской сумасшедший. Он лежал лицом на столе. Под ним нашли раскрытый нотный сборник Шуберта, накрывавший… недоеденную селедку.

В отдел решительно вошел Репейников.

— Шеф, я тут проходил мимо и краем уха услышал про селедку под Шубертом… Или я ослышался?

— Не ослышались: селедка под Шубертом! — сказал Петровский. — Мен… Милиция обследовала место преступления формально… («Как такого зануду тут терпят?!» — подумал Репейников). Вот что я нашел в руке Белицкого! — и протянул Кумекину какую-то маленькую бумажку. На бланке виднелись несколько цифр, написанных от руки: 785.7.

— И что означают эти цифры?

— Оля сказала, что это шифр УДК.

— Шифр кого?

— УДК — универсальная десятичная классификация. Эти цифры означают раздел с инструментальной музыкой.

— Шеф, что этот шифр нам дает?

— Пока ничего, но ведь это что-то да значит…

— «Селедку под Шубертом»? — пошутил Репейников.

— Оля сказала, что Белицкий пришел к ним в отдел за полчаса до того, как ей позвонили из детсада и попросили забрать заболевшую дочку. Белицкий принес с собой селедку в газете и читательское требование с одним шифром, без указания конкретной книги. Оля спросила, чего он хочет. Белицкий сказал, чтобы несла все ноты из этого раздела. Оля психанула, но принесла все. Пришлось побегать в хранилище не раз. А Белицкий каждый раз, смеясь, спрашивал: «Это все?».

— Что было потом?

— Потом раздался звонок из садика, и Оля побежала отпрашиваться к Марье Антоновне.

— А как же Белицкий? Успел посмотреть свои ноты? Что в них искал?

— Да кто знает, что искал сумасшедший. Да только Оля еле выпроводила его из отдела…

— И все?

— Все.

— Покажите нам, пожалуйста, раздел 785.7.

Все трое прошли в подсобный фонд, и Петровский показал целый стеллаж с нотами.

— Вопросов больше нет, — сказал Кумекин, а когда вышли из библиотеки, спросил Репейникова: — Какие будут соображения? У меня все-таки один вопрос есть. И он, к сожалению, пока без ответа: как Белицкий снова оказался в отделе и кто его убил?

— Да не мог Белицкий за двадцать минут посмотреть все ноты! Ясен пень! — выпалил Репейников.

— Я не знаю, насколько ясен твой пень, но Петровский что-то не договаривает…

— Вы заметили, что все ноты этого раздела аккуратно расставлены на стеллаже? Если Ольга приносила их Белицкому, как утверждает Петровский, то когда успела их расставить, если ушла раньше с работы? Надо поехать к этой Оленьке и дожать ее. Уверен — расколется!

— Ты нетерпелив, мой юный друг. Тем не менее рациональное зерно в твоих размышлениях есть.

— Это не размышления, а умозаключения, шеф! Едем к Ольге?

— Несомненно.

На следующий день Репейников принес в приемную директора библиотеки докладную Кумекина, которая гласила: «17.06.2016 в 16.10 в отдел искусств, в котором в этот день работала только Найденова Ольга Михайловна, зашел постоянный читатель Белицкий Станислав Станиславович, принес рыбу в газете и читательское требование. Найденова по требованию читателя принесла все ноты, и он, разложив их на столе (прямо на рыбе), стал их листать. Найденова сделала замечание Белицкому, что рыба может повредить ноты, на что он только посмеялся и продолжал есть селедку и листать сборники. В 16.35 Найденовой позвонили из детского садика и попросили срочно забрать заболевшую дочь. На просьбу Найденовой освободить отдел и прийти смотреть ноты на следующий день Белицкий посмеялся и бросил недоеденную рыбу на сборник нот Шуберта. В состоянии аффекта Найденова ударила читателя большой цветочной вазой и убила. Затем, испугавшись, закрыла отдел, убрала ноты со стола, открыла окно и, вытащив из кармана Белицкого его читательский билет, закрыла отдел и отправилась домой, сказав контролеру, что Белицкий ушел, забыв свой билет».

Директор не видела, как Репейников зашел в кабинет к Петровскому.

— Зачем Вы пришли сюда? Я не хочу вас видеть! Зачем вы копали под Олю? Я люблю ее…

— С докладными директору! — уточнил Репейников.

— Да, я люблю ее… может быть, странной любовью, но люблю…

— Не верю. А вот Ольга любит вас. Иначе бы не покрывала истинного убийцу. Ведь это вы убили Белицкого! На одном из подобранных осколков вазы я обнаружил свежие отпечатки пальцев. Ваших, не Ольгиных!

— Хорошо, я расскажу все. Я зашел к Ольге, когда она уговаривала этого психа уйти из отдела, объясняя, что у нее дочь заболела. А он смеялся, жрал свою рыбу и просил еще принести ему нот. Оля носила, а он жрал и смеялся. Не знаю, что на меня нашло, но я увидел рядом напольную вазу и сзади обрушил на голову Белицкому.

— Вам не жаль его, Олю?

— Не жаль. Одним психом меньше. А Оля сама решила взять вину на себя…

— А ты и обрадовался? И за что она полюбила такого урода?