Однажды в Челябинске. Книга первая

Работы в зловонном подвале было непочатый край — сантехник, которого так ждала Гульназ, еле держался на ногах, но все же нашел силы влезть в более-менее сносные потертые джинсы и вязаный свитер, а также прихватить с каптерки чемоданчик с необходимыми инструментами. В таком виде Михаил Григорьевич — невысокий и узкоплечий мужичок с приплюснутым черепом, редкими волосенками на голове, щетиной на изрешеченном морщинами лице и колким взглядом — появился на пороге дома Озеровых. Слесарь похож на полярника, который вернулся в пустующую квартиру после длительного отсутствия. Мужик старался не подавать признаков усталости (от работы и от жизни в целом): аварии на сетях водоснабжения и водоотведения участились, отчего объем работы давно пробил седьмое небо, а зарплата как была ниже плинтуса, так там и осталась; количество положительных событий в жизни ушло в минус настолько, что никаких перспектив существовать дальше не было и в помине.

— Прошу прощения за опоздание, — начал Григорьевич. — Нас снова бросили устранять аварию.

— Что же случилось? — из вежливости спросила хозяйка дома.

— Канализация, — вздохнул слесарь, зарывшись в потрепанный воротник свитера. — А на улице мороз. Когда мы добрались до места, все это дело уже было во льду…

Дабы минимизировать дальнейшие подробности нелегкой работы слесаря, Гульназ утащила гостя в уборную.

— Я уже почти разуверилась, что ты придешь.

— Ну я же обещал.

— Надеюсь, ты справишься быстрее того времени, что тащился сюда.

— А что?

— Скоро Озеров-старший приедет. А он по вечерам накрученный и не желает видеть в доме посторонних.

— Может, ему вообще людей не показывать по вечерам, коль раздражается? Мы вообще можем считаться его близкими, коль моем и чиним его трон.

— Тише. Услышат ведь.

— Да не трясись ты так. Пусть слышат. Как-то мне уже совсем осточертела эта работа. А тут еще и изволь-ка ее делать молча.

— Ишь ты какой, — шептала Гульназ. — Скажи спасибо, что у нас с тобой хоть такой заработок имеется. Куда ж еще податься в нашем возрасте и с нашим образованием? На самое необходимое хватает, и хорошо.

— А кто-то, Гульназ, позволяет себе не только самое необходимое, но и самое желаемое. Еще и сдача остается. Отпуск на море, машина, квартира с евроремонтом, дом с тремя туалетами.

— Ты прекратишь или нет, негодяй?

— И те, кто себя этим обеспечил, поверь мне, вряд ли когда-либо прибирали в доме у богатых или прочищали трубы в стояке, куда более образованные граждане кидают все, что в мусорку не помещается.

— Мы хоть работаем. Кто-то вон лишился работы… в кризис-то.

— Ой, — махнул рукой Григорьевич, — в нашей стране уже 2011 лет кризис.

— Прошу тебя, займись делом, — Гульназ выглядывала в коридор. Слесарь принялся копаться в ящике с инструментами. — Видимо, механизм смыва сломался.

— Да, частая напасть, — приговаривал слесарь, соблюдая осторожность и чистоту в выдраенной и благоухающей ванной комнате.

Гульназ пробыла в доме Озеровых сверх оговоренного времени, оттого нервничала и топталась на месте. Не дай бог, ее увидит Владимир Аполлонович.

Туалетных дел мастер ухватился за крышку бачка:

— Гуль, будь другом. Принеси чего-нибудь жажду утолить. С утра во рту ни капли.

— Воды?

— Или чего-нибудь еще…

— Ты вообще-то в завязке, забыл?

— Я не это имел в виду, но спасибо, что напомнила. Мне бы чего-нибудь освежающего и сладенького.

— Сейчас принесу.

Гульназ стала искать, что бы такого принести слесарю. Торопилась, ибо не хотела оставлять его в одиночестве: настроение у него больно бунтовское — как бы чего не выкинул.

— Это для мастера? — вмешалась хозяйка. — Может, чайник поставить?

Она засуетилась вместе с Гульназ, открыв холодильник. На глаза попалась бутылка со сладким холодным чаем, который так любит Даня. Однако его мама считала такой напиток сущей химией, посему под должным предлогом втюхнула бутылку Гульназ.

— Но такие любит Данил, — вспомнила домработница.

— Перебьется, лучше человеку предложи. Сладкое и освежает. Он ведь такое просил? — Гульназ подчинилась. — И стаканчик возьми.

Вернувшись к слесарю, Гуля застала его в неподвижной позе — мужик зачарованно глядел в загадочные глубины унитазного бачка.

— Вот тебе жажду утолить, — произнесла Гульназ и поставила бутылку на ящик. — Чего там интересного?

Михаил Григорьевич жестом остановил домработницу, которая хотела подойти к унитазу. Женщину такой знак насторожил. И неспроста.

Григорьевич выудил из бачка герметично заклеенный прозрачный пакет, взяв его за намокшие уголки. Внутри пакета — тяжелый черный пистолет Макарова. Настоящий, заряженный. Гульназ слегка отстранилась от сантехника, глубоко вдохнула от изумления и, прикрыв рот кулаком, так и не выдохнула, застыв посреди ванной комнаты в такой позе.