Однажды в Челябинске. Книга первая

Его одолели смешанные чувства: с одной стороны, все это плохо, порочно, глупо, бесполезно, вредно и принесет в конечном счете много бед и страданий. Он уже наступал на эти грабли, и зеленый змий чуть было до смерти не ужалил его, поэтому даже с каплей яда опасно соприкасаться. Но, с другой стороны… Какое же это наслаждение: ощущать этот вкус, смаковать его, когда капли божественного напитка приятно согревают, а не нещадно обжигают как водка и прочее огнеопасное пойло, которое он перепробовал.

Хватило одной искры, чтобы разжечь былое пламя, старательно затушенное врачами, целителями и собственной силой воли. Выпивка способна в одночасье сделать из бывалого мужика, потрепанного жизнью, слабую и беспомощную биомассу. Вроде бы что-то нашептывает совесть, слышны вопли жизненно важных органов, только начавших восстанавливаться от предыдущего сожжения паленкой. А ведь слесарь хотел употребить всего лишь глоточек, чтобы жажду утолить. Вместо этого пришлось выпустить ожидавшее своего часа неукротимое и сумасшедшее влечение, отныне взыгравшее внутри новыми красками и захлестнувшее ничего не подозревающего мужичка с головой. Забытый вкус алкоголя вновь приласкал рот и горло, живот, сердце — бальзамом обволок все, до чего добрался и во что впитался. Но этого чарующего и успокоительного действия, которое позволяет абстрагироваться от серости окружающего мира, надолго не хватит — наступит сильнейшая жажда, и рука сама потянется за добавкой. Ее не остановить, ведь в сотый раз забудется истина, которая гласит, что за прекрасным и пленительным занавесом скрываются смертельные муки, страдания, боли, разрушающие не только тело и душу, но и все вокруг.

Тем не менее Григорьевич вместо того, чтобы неподвижно стоять на усыпанном граблями поле, потирая шишку на лбу, сделал второй уверенный шаг вперед. Снова-здорово! Он припал к бутылке. Сделал глоток. Потом еще. И еще. И еще. И еще. Когда дыхалки не хватило, он остановился, ибо в голову стукнуло. Прилетело осознание непоправимой ошибки: а если он вновь погрузится в этот мрак и уже не сможет из него вырваться? Мастер ужаснулся, отпрянул от горлышка пластиковой бутылки, убрал «чай» подальше в ящик. Однако и это минутное отторжение скоро будет убито алкогольной змеей, проникшей внутрь и желающей отравить совесть и здравый смысл, а после просто и легко овладеть расслабленным телом. Однако прежде здравое и трезвое внутри будет до последнего противиться возвращению темных (пьяных) времен, подкидывая кардинальные способы решения возникших жизненных проблем. Например, с помощью бутылки, пистолета или тяжелого газового ключа.

Периоды загулов и запоев у Григорьевича, которые в итоге ничего хорошего не приносили, часто начинались с малого. Прям как сейчас. А потом? Что говорят алкаши, когда их спрашиваешь, зачем они пьют и не просыхают? Ух, вопрос для них сложнее вопроса о смысле жизни. Они обжигаются, но все равно продолжают лезть в огонь, пока окончательно не сгорают.

Физическому здоровью хорошего мастера наносился невосполнимый вред, но никак не его моральной стороне… пока. Вот сейчас мир вокруг слесаря стал пробуждаться, заиграл новыми яркими красками, словно природа весной, убивающая на корню нуарную серость и холод зимы. Жизнь этого человека действительно напоминает позднюю осень. Давно он не лицезрел ее через разноцветное стекло из ассортимента винно-водочного магазина — это как последнее резкое потепление в октябре, после которого подморозит окончательно. Чем дальше отдаляешься от последней стопочки по случайному поводу, тем хуже и поганее себя чувствуешь, тем тягостнее и жестче реальность вокруг: люди, работа, семья, долги, проблемы, подорванное здоровье.

А ведь от негатива можно легко уйти, забыться. Есть средство. Оно легальное и продается практически на каждом шагу, ибо является самым ходовым товаром (что в кризис, что в праздник), на котором и поднялся владелец дома, где нынче сломался сортир. Именно алкашка и провоцирует те проблемы, от которых все бегут, потребляя ее же в больших и больших количествах. Замкнутый круг вырисовывается. Озеров-старший, выходит, зарабатывает на чужих страданиях, которые сам и провоцирует. Чем больше горестей и проблем, тем радикальнее последствия и тем солиднее прибыль этого толстосума. Все же очевидно — как раньше Григорьевич до этого не додумался?

Пистолет лежал в пакете на полу — аккурат под фартуком Гульназ.

Размышляя о круговороте проблем, вызванных чрезмерным употреблением спиртных напитков, Григорьевич вновь залез в бачок унитаза. Но разного рода мысли не покидали его, продолжая блицкриг в дебри подсознания.