Однажды в Челябинске. Книга первая

Все пребывали в странном состоянии: шок, страх, неопределенность и боязнь за жизнь Вольского, с которым сейчас неизвестно что творится. Пугало то, что на наших глазах началось сражение между жизнью и смертью, что совершенно невыносимо для психики людей, которые обычно далеки от этого. Такое ведь может приключиться с кем угодно. Хоккеисты безмолвно садились на лавки, понурив головы и пытаясь сообразить, что хуже: бессознательное состояние Ильи или мой нечеловеческий и бездушный поступок, который спровоцировал случившееся.

Я продолжал неподвижно стоять, размышляя о произошедшем. Степанчук нервно убрался в тренерскую, уселся в кресло и замер там в недоумении: он был удивлен и одновременно напуган происшествием. Его поразило то, что он так чувствительно все воспринял: несомненно, что-то подобное Виталий Николаевич испытывал ранее и думал, что привык, но это не так — привыкнуть к этому невозможно. «Вот те на! Вот картинка складывается! Как же я мог быть таким легкомысленным и не замечать очевидного? Как снег на голову! — восклицал коуч. — Что же теперь будет? Как теперь быть?» Наш долг состоял в том, чтобы поехать вдогонку за скорой и быть рядом с хоккеистом, но все происходящее сковывало не только тело, но и голову, не привыкшую к такому развитию событий. Признавать ошибку публично все боялись, как и пытаться ее исправить.

В это время Арсений Митяев не мог усидеть на месте (он обескуражен ситуацией и моим поступком в том числе) — он в сердцах отбросил полотенце, которым вытирал пот, резко поднялся, выбежал из раздевалки и устремился по коридору прямо в коньках и массивной экипировке на лед, где в тот момент находился я. Сеня подлетел ко мне, схватил за плечо и резким движением своей большой руки развернул лицом к себе. Все случилось так неожиданно, что я не на шутку напугался и ошарашенными глазами взглянул на него; сердце застучало в бешеном ритме. Сам Митяев тяжело дышал и от ярости не контролировал себя. Он поражен бессердечием собственного друга и одновременно посчитал всю ситуацию оскорблением святого для него спортивного духа, духа команды. Арс схватил меня за ворот кофты и поднял перед собой так, что мои ноги оторвались от пола, а одежда затрещала по швам.