Однажды в Челябинске. Книга первая

— Что же ты творишь?! — рявкнул он, а я продолжал испуганно, как нашкодивший щенок, смотреть на его свирепое лицо, которое напряжено до такой степени, что пот на нем, кажется, шипит, словно масло на сковороде. В порыве ярости он со всей силы припечатал меня к стене. Внезапная боль (прямо как у Вольского) сковала мне спину — я готов был взреветь от нее, но не издал ни звука, лишь сморщился и стиснул зубы. Арс еще раз взглянул мне в глаза, увидев в них боль и вину. — Не мог промолчать в перерыве, сука бессердечная?! — не дав мне опомниться, он внезапно разжал хватку. Я свалился на пол у стены и мигом свернулся в комок, дабы защититься от возможных ударов. — Это все из-за тебя! Все видели, — Митяев махнул в мою сторону и побрел в раздевалку. Кажется, он сжал кулаки до крови.

Я расплакался, сидя на холодном полу. В эту самую минуту, когда я закрыл лицо руками, Вольский, будучи без сознания, ответил на мой вопрос, поставленный еще в раздевалке, тем самым заканчивая свою мысль: «Я рад, что я здесь! Пусть ты считаешь меня идиотом и ни на что не способным хоккеистом, но я ношу эту форму, играю за эту команду, принадлежу ей целиком и полностью. Пусть ты каждый божий день выносишь мне мозг и втаптываешь в грязь мою личность, я все равно останусь верен принципам, которым я посвятил всю свою жизнь, и тем урокам, которые выучил сегодня. И самое главное… Я верю — верю в себя, в тебя, верю во всех…»

В хоккейной школе вновь воцарилась тишина — мысли о Вольском не покидали никого…»

«Черт возьми!» — я вскочил с постели в холодном поту.

Все та же комната. В той же челябинской гостинице.

«Надо же! Не знал, что сны могут возвращать в прошлое, — подумал я, протянув руку к бутылке воды, дабы промочить горло. — Да еще и так реалистично! — страшно не от ощущения реалистичности, а как раз оттого, что это все действительно происходило.

Я пробудился машинально — за несколько минут до будильника. На дворе уже новый день, 16 декабря 2011 года. День первой игры.

История пятая. «Первая игра»

Раскатка близится к завершению. До начала первой игры с челябинским «Мечелом» меньше получаса.

Местный дворец спорта несколько больше магнитогорского. В нем намного холоднее, отчего я невольно обнял себя — со стороны же создается впечатление, что я сложил руки на груди и сосредоточенно наблюдал за хоккеистами, как и Степанчук рядом. А еще здесь светлее — видимо, за счет стен, выкрашенных в желтый с зеленоватым оттенком цвет (против магнитогорского серо-буро-малинового).

Как и на сухой тренировке, так и сейчас на льду хоккеисты выполняли привычный набор упражнений: катались, разминались, гоняли шайбу, прицельно бросали по воротам. Я соскочил с лавки и подошел к бортику — шайба от мощного щелчка вылетела на скамейку:

— Потише, Митяев, потише, — подмигнул Арсению я, выбросив шайбу обратно.

Обычно он улыбчив и приветлив. Однако когда сосредотачивается на игре или разминке, вот тогда его лучше не беспокоить. Я даже и не подозревал, что, оказавшись у бортика, стал отличной мишенью.

С противоположного края площадки в сторону вратаря полетел грузный нападающий — Ваня Пирогов в полуприседе приготовился отразить намечавшийся бросок. Но форвард прицеливался в совершенно другую сторону. И вот, сменив опору с одной ноги на другую, он остановился и мощно замахнулся клюшкой, вложив всю силу в прицельный щелчок.