Однажды в Челябинске. Книга вторая

– По малости лет всегда так кажется. Но позже становится очевидно, как сильно ошибаешься, когда дерьма наворотишь, что мама родная… И ты думаешь, что дружки тебе помогут, выслушают и защитят? Как бы не так. У каждого своя жизнь, и альтруистов сейчас как целых лампочек в подъездах. И знаешь, к кому ты в итоге побежишь? К маме с папой. Они тебя всегда приютят, обогреют, защитят и дадут совет, даже если ты чертовски вляпался и виноват. Вот где настоящее, усек? И все твои проблемы разрешатся только благодаря близким. Но совсем край, когда мама и папа никак не реагируют на тебя и твои мольбы о помощи. Либо ты сам испортил с ними отношения, либо родители и вовсе не родители, а так… Живете под одной крышей, жрете вместе иногда. Вот тогда точно все… Поэтому пока хлипкий мостик к ним не обрушился, нужно схватиться за него и держать изо всех сил, не отпускать, ибо он твоя опора, поддерживаемая с другой стороны твоими близкими, которые любят тебя, каким бы ты ни был, и всегда ждут, – несбыточная мечта для него. – Одному хуево жить на этом свете. Вот и существует этот мостик, который всегда приведет к нужным людям. Его нужно укреплять. По разным причинам он постоянно норовит разрушиться. Главное, чтоб были те люди, кто сможет перехватить его на той стороне. Ежели там никого, тебя лишь остается жалеть…

– Мои предки меня не понимают.

– Все родители когда-то были молоды. Нам известно, что наступает после юности, а вы этого знать не можете. Поэтому поверь: мы понимаем, очень даже понимаем, – вот, кажется, еще один заблудший малец – его срочно надо переубедить, – но по-своему. Не надо игнорировать родителей, иначе потом будет поздно. Жизнь ведь так скоротечна.

– А что с твоим мостиком, Миша?

Тот молчал. Не знал, что ответить.

– Сегодня я понял, что на протяжении большей части жизни я целенаправленно пытался его разрушить. Но мой сын изо всех сил держал мостик. И вот пару часов назад я, кажется, решился обрубить его со своей стороны, но вовремя опомнился и тяну за последнюю ниточку, понимая, что на том конце уже отпустили. Все, что я делаю сейчас – только ради того, чтобы мостик не рухнул окончательно. Его держал сын. Если я опоздаю и не удержу, как и делал раньше, наплевав на все, то ничего уже нельзя будет обернуть вспять. Тогда-то никакого смысла нет в этой беготне, – в голове шумело, в груди немного сдавило, во рту будто в пустыне. – Есть, чем горло промочить?

Вадим растерялся:

– Они что-то оставили на заднем сиденье… Пиво.

– Алкоголь не буду, – отказал слесарь.

– Полегчает, может?

– Точно не полегчает. Я знаю, что говорю.

– Еще осталось немножко энергетика… безалкогольного.

– Давай, – Михаил Григорьевич осушил небольшую жестяную баночку и продолжил рассказ. – Мои слова о родителях, Вадим, ты запомни навсегда. И детям своим внуши. Лучше учись на чужих ошибках. Я вот не учился и наделал своих. А прозрел, когда завалил к чертовой бабушке все, что только можно. Да, я тот самый «типа папаша», которому было срать на свое дитя, свою жену и, как оказалось, свою жизнь. Она сейчас ни гроша не стоит. Знаешь, кто во всем виноват? С чего все началось? С бутылок, которые у тебя на заднем сиденье, на полках магазинов повсюду, в холодильниках россиян – да везде, куда ни сунься. Всюду все только и желают тебя споить – со многими прокатывает.

– Ну, скорее, виноваты те, кто ведется и колдырит, не просыхая, так что…