Однажды, в давние времена…

— Не просто можно, нужно! — Кате вдруг ужасно захотелось, чтобы всё у него получилось, чтобы он обязательно поступил и вообще… — Это я тебе не как учитель, как «старшая сестра» говорю. Хуже нет, чем испугаться заранее и бросить, не начав даже. А потом всю жизнь гадать, что могло бы быть, если…

Покончив с тортом, Андрей вытер губы салфеткой и неуверенно спросил:

— Так может, я всё-таки, того, пойду?

На что Екатерина Максимовна шутливо надула губки:

— И бросишь свою даму на произвол судьбы, одну, средь шумного бала? Не очень-то по-джентльменски. — Затем безнадёжно махнула рукой. — Эх, ни черта ты не понял… Но оно, пожалуй, и к лучшему. Вот что, Кузнецов. Ты к морю хотел? Так пошли вместе, воздухом подышим. За тебя не скажу, но мне после таких бесед проветриться точно не помешает. А натанцеваться сегодня мы ещё успеем.

Андрей встал и опять помог ей выйти из-за стола.

— Мадемуазель, разрешите вас сопровождать?

— Да с такими темпами из тебя скоро форменный дон Жуан выйдет, — прыснула Екатерина Максимовна, беря его под руку. — А ещё говоришь, не умеешь чего-то.

— Стараюсь, — довольно ухмыльнулся он. — А главное, учительница у меня хорошая.

Короткая широкая аллея вывела их к большой асфальтированной площадке, ниже которой, за балюстрадой, лежал небольшой, но не так уж плохо оборудованный пляж: пара кабинок для переодевания, шезлонги, несколько зонтиков-грибков… Низко стоящее над горизонтом солнце уже не слепило глаза, а лишь окрашивало окружающие предметы в сюрреалистические цвета, придавая всему пейзажу какой-то фантастический, неземной вид. Положив руки на перила, они просто молчали, глядя на мерно набегающие на песок янтарные волны под отливающим чернёным золотом небом… Интересно, что это — аи? Андрей скосил глаза на стоящую рядом учительницу, мечтательно улыбающуюся сейчас каким-то своим, неизвестным никому мыслям… Нет, лучше потом как-нибудь спросить, к слову. Чтоб не подумала…

— Кури, если хочешь… — не отрывая взгляда от горизонта, предложила она.

Кури… Такое чувство, что всё это было когда-то давным-давно, в позапрошлой жизни. Трудно поверить, что прошло с тех пор всего несколько часов…

— Я бросил…

Екатерина Максимовна удивлённо повернула к нему голову.

— Из-за меня?

— Нет, — быстро ответил он. — Ну, в общем, да…

— Но почему? Я же согласилась, что это не моё дело. Извинилась даже…

— Наверное, именно поэтому…

— Не понимаю.

— Ну вот простили бы вы меня, «на первый раз». Стребовали пообещать, что не буду больше. Так и курил бы дальше тайком… А вас… — он замешкался, пытаясь подобрать не слишком грубое слово.

— Дурой считал?

Андрей неопределённо двинул плечом.

— А сейчас… Дальше скрываться — глупо, а не скрываться — только вас расстраивать…

— Но почему ты решил, что я бы расстроилась?

— Не знаю… Мне так показалось. Но даже если и нет… Я-то всё равно считал бы, что да — так какая разница?

— А меня спросить нельзя было?

— Можно. Но вы бы в любом случае сказали, что нет — ведь так?

— То есть вообще никаких вариантов… Боже, ну что я говорю. Будто уговариваю тебя опять курить начать. Конечно, я рада, что ты бросил…

Екатерина Максимовна в задумчивости опять отвернулась к морю.

— Андрей, — вновь заговорила она через минуту, не глядя на него, — я, наверное, объяснить должна… Ведь я тебе действительно навязалась, эгоистично вполне. Понимаешь, я… Мне трудно сходиться с людьми. Не умею, вероятно, знакомиться, упускаю подходящий момент. А потом, бывает, время идёт — и вообще непонятно уже, как быть… Знаю, смешно звучит, для училки в особенности… — по лицу её пробежала жалкая улыбка. — Ну и когда увидела тебя в вестибюле, обрадовалась, как ненормальная: хоть кто-то знакомый, всё легче будет… А «в благодарность» устроила тебе этот скандал…

Её профиль нежно золотился в лучах заходящего солнца, глаза опущены на неровную поверхность перил, пальцы то и дело сметают с камня воображаемые песчинки. Екатерина Максимовна казалась сейчас растерянной и беззащитной, совсем непохожей на ту невозмутимую, уверенную в себе учительницу, какой Андрей привык видеть её в классе…

— И вот теперь не знаю, что делать. Чувствую себя лишней здесь, как зануда-пионервожатая в лагере.

— Катерина Максимовна, ну какая пионервожатая. Скажете, тоже… На линейку же вы меня по утрам гонять не будете. — Он сделал потешно-испуганное лицо. — Ведь вы не будете, нет?

— А что? — рассмеялась она. — Неплохая идея. Только я серьёзно… Послушай, а может, мне лучше с тобой совсем как со взрослым, на «вы» и… — она вдруг осеклась. — Ну вот, опять ляпнула, только всё ещё больше испортила… Ты же и так уже взрослый совсем, в другое время вполне мог бы жену и детей иметь. Что я хотела сказать…

Но Андрей перебил её:

— Не, ну эт вы уж вконец загнули.

— И вовсе нет, — возразила она. — В прошлом веке ещё, у нас, в России, брачный возраст для мужчин был пятнадцать лет, а для девушек — и вообще тринадцать. Вот ты какого числа родился, тебе ведь шестнадцать сейчас, ты говорил?

— Двадцать четвёртого сентября.