Однажды, в давние времена…

— Ты думаешь? Я слышала, это бывает так редко, что шансов у простого человека почти никаких.

— Это д-дубли у нас простые! — Андрей отпустил её руку и хвастливо ухмыльнулся. — А мы с тобой, может, особенные. Давай подождём, совсем скоро уже.

Они неподвижно повисли в воде и молча смотрели, как последние остатки солнца быстро опускаются за горизонт. Вот от него осталась одна только узенькая полоска, вот уже почти совсем ничего… И в этот момент, когда, казалось, оно окончательно скроется из глаз, на самой линии горизонта, там, где море сходится с небом, как будто вспыхнул изумрудный прожектор…

В наступивших сумерках они ошарашенно глядели друг на друга…

— Ты видела, нет, ты видела?! — первым опомнился Андрей. — Кать, ну скажи, что ты тоже видела. Что это — не галлюцинация.

— Я видела… — прошептала она в ответ.

— Ну вот! Я же говорил, а ты не верила!

Не сговариваясь, они развернулись и поплыли назад, к чернеющему вдалеке берегу — где с ходу повалились на ещё тёплый после дневного зноя песок…

— А они там всё пляшут… — как показалось Андрею, с сожалением, отметила Катя.

В ночной тишине со стороны пансионата по-прежнему доносилась едва слышная отсюда музыка.

— Хочешь вернуться?

— Вернуться? А, нет… Я косметику всю смыла уже. Да и волосы таки намокли слегка. Подумала просто, вот не поцапайся мы тогда, тоже сидели бы там со всеми. Или одна я осталась, а ты б ушёл… Прав ты, наверное: всё, что случилось — к лучшему…

Какое-то время они лежали молча, думая каждый о своём…

— Ну, чего уставился? — Катя заметила краем глаза, что Андрей смотрит на неё, и скорчила ему рожицу.

Он тут же отвёл глаза в сторону, словно смутившись.

— Ты… — И опять повернулся к ней, перешёл на свой обычный беззаботный тон: — Слушай, а я чего понять не могу: почему русалки есть, а русалов нет? Вот ты как думаешь?

— Что значит, нет? Сказку «Русалочка» помнишь? Папа её, морской царь, кто, по-твоему, был? А по-английски для них даже слово специальное есть, merman.

— Хм, действительно… А русалка тогда, значит, merwoman будет?

— Mermaid. Морская дева. Правда… если она замуж выйдет… Нет, нигде не встречала, как замужних русалок зовут.

— Ну ладно, это у них. A у нас почему тогда одни русалки?

— Так кто ж его знает, — пожала плечами Катя. — Или вот, поняла! Потому что у них русалки морские, натуральные. А наши — пресноводные и получаются из утопленниц.

— А из утопленников тогда кто получается? — ехидным голосом поинтересовался Андрей.

— Никто. Не заслуживают они. Хотя, нет, получаются. Водяные. Зелёные, склизкие и все в тине — съел? Но ты ведь о чём-то другом начал — перед тем как на русалов переключился.

— Да нет, ни о чём… — казалось, он опять ищет тему. — Цвет у тебя неправильный, не русалочий.

— У купальника, что ли? Так это от породы зависит. Вот в Японии, например, русалочья чешуя как раз золотая, как у карася. Они у них, правда, другие немножко… Но зато, говорят, — Катя плотоядно облизнулась, — довольно вкусные.

— Японцы русалок едят?! — Андрей вытаращил на неё глаза. — Врёшь!

— Ничего не вру. То есть они их не то чтобы регулярно едят — это очень плохой приметой считается, даже и просто ловить. Но вот есть такая легенда. Поймал однажды один рыбак странную рыбу, какую ни разу в жизни ещё не видел. И позвал всех друзей на ужин. Но те заметили, что у рыбы этой — человечье лицо, и договорились не есть её, а незаметно спрятать угощение и по дороге домой выбросить. Только один из гостей напился пьяным и всё позабыл, а когда вернулся домой, накормил этой рыбой свою маленькую дочь. И в результате, когда та выросла, то совсем не старилась — оставалась всё такой же молодой и красивой.

— Так а плохого-то в этом что?

— Ну как… Вышла она замуж, муж состарился и умер. Дети со временем тоже. И так — несколько раз. В конце концов она стала монашкой и дожила до восьмисот лет.

— Так надо было просто ещё одну русалку поймать, на всю семью. Странные люди японцы. А где ты это вычитала всё?

— Не помню уже точно. Я с детства всем японским увлекалась. И, меж-ду про-чим, — Катя сделала горделивое лицо, — язык учила.

— Японский?! — в глазах Андрея застыло восхищение. — Не врёшь? Класс! А напиши что-нибудь иероглифами.

Она села и не без самолюбования изобразила пальцем на песке стрелочку вверх и что-то вроде избушки на курьих ножках.

— Ningyo. Русалка.

— Здорово!.. Кстати, о японцах. Песня, под которую мы танцевали — ты знаешь, что на самом деле она с ихней драная?

Ну правильно. Вот откуда взялся тот секундный приступ неловкости, что она испытала тогда. И который слишком, быть может, старательно поспешила подавить…

— Знаю… «Koi no bakansu»…

— Что ты сказала? — не понял Андрей.

Катя решительно тряхнула головой. Да ладно, ещё из-за таких глупостей волноваться будет.

— Песня так называется, по-японски. А по-нашему — «Каникулы любви».

— Точно! Так она у меня на кассете есть. А напиши название.