Однажды, в давние времена…

— Нет-нет. Конечно, присоединяйтесь. Будем очень рады — тут же отозвалась та и поднялась на ноги. — Екатерина Максимовна. А это — Андрей.

— Валера… Валерий Павлович.

— Валера, садитесь вот здесь, — Марина указала ему место между собой и Андреем. — Тут у нас самый ответственный участок, ворота с подъёмным мостом.

— Валерий Павлович, а вы на стройке давно работаете? — вежливо полюбопытствовала Катя.

— Да с полгода где-то, сразу после дембеля. Решил, танк водить умею — с экскаватором как-нибудь справлюсь. Ну и записался на ударную комсомольскую. Усть-Илим, слышали наверняка. Майя Кристалинская ещё поёт. Только сейчас это город уже, пятьдесят тысяч скоро будет. И деньги очень неплохие, квартиру вот-вот обещают. Хорошо б только жениться сначала — чтобы двухкомнатную сразу. А главное, такая красотища кругом… Тайга нехоженая, Ангара…

Скоро выросшие крепостные стены украсились разноцветными зубцами, а над покрытыми ракушками крышами башен гордо взвились голубые и розовые флаги из раздраконенной Мариной пачки «Беломора»…

— Кать, а чего это ты с ним церемонно так: Екатерина Макси-имовна, Валерий Па-авлович?.. — с ироничной интонацией поинтересовался Андрей, когда Валера увёл их новую знакомую осваивать подводное ружьё. — С Мариной же ты вообще на «ты».

— Да вот тебя забыла спросить. А ты-то, похоже, меня и с ним уже свести надумал. Малолетки мне только не хватало… Ой… извини…

— Раскатала губу, — он не обиделся — но и поводом отпустить шпильку не пренебрёг. — Шансов у тебя против Марины — никаких. Ты для него старушка уже. Другое скажи, как думаешь, они поженятся?

— Не знаю… Может быть.

— А сама говорила, курортный роман — не комильфо.

— Я говорила, что со мной такого не случится, — взглянула на него Катя со снисходительной усмешкой. — Как бы всякие ни интриговали тут.

Terra incognita

Что ещё надо взять с собой?.. Катя заглянула в пакет… Вот чёрт! Чуть не забыла совсем. Она вытащила книгу, которую читала вчера в автобусе, и засунула подальше в шкаф, под стопку белья. Ну, вроде, всё… Андрей уже ждал её внизу: после обеда они договорились сходить на разведку в город. Занятый чем-то, он не заметил, как она бесшумно подкралась сзади…

— Гав!

Андрей дёрнулся, как от удара током. Верёвочный узор свалился с пальцев.

— Ну вот, всё испортила. Никакого уважения к чужому труду.

— Ну, извини. Но согласись, такой соблазн…

— Соблазн, да? Вот погоди, посмотрим, что у меня за соблазн появится — когда ты в следующий раз на пляжу задрыхнешь, — он пошевелил указательным пальцем, как будто щекоча кого-то за пятку.

— Ты хочешь, чтобы я там при всех подскочила и взвизгнула? Это будет неприлично.

— А лаять на людей — прилично?

— Так не видел же никто. Ты лучше игре этой меня научи — я и не знала, что она на одного тоже бывает.

— Прямо сейчас?

— Не, потом как-нибудь. Сейчас у нас времени не так много. Где ты её подцепил, кстати?

— У Гарднера, в «Математических досугах». Эта фигура называется «Лестница Якова», а вообще игра — «Кошачья колыбелька». Я думаю, у Воннегута — как раз про неё.

— Правда? Здорово! А какое отношение она к математике имеет?

— Да никакого, по-моему. Но математики вообще играть любят.

— Надо же, никогда б не подумала. И много там у него игр?

— До чёрта.

— Может, мне тоже почитать стоит. Ну, пошли. И хорошо, что ты фотоаппарат захватил, а то я забыла. У тебя, смотрю, хороший какой-то? Я в них не очень разбираюсь.

— Ну, не «зеркалка», конечно… «Киев-4А». Предки на последний день рожденья подарили.

— Везёт тебе. А у меня только «Смена» древняя, дедушка ещё себе покупал.

Через парк они вышли на неширокую тропинку, лениво взбирающуюся между редких кустов в гору. Солнце светило в глаза, и Катя надвинула панаму поглубже на лоб. Какое здесь всё яркое, солнце, небо, море… Андрей, воодушевлённый её интересом, всю дорогу разливался о какой-то ещё одной математической игре, под названием «Жизнь». И что он написал для неё на специальном языке программу, но у родителей в институте всё никак ЭВМ не наладят, так что запустить её ему пока негде… Вдруг что-то остро кольнуло подошву. Она остановилась вытряхнуть камешек, а провожатый её, воспользовавшись заминкой, тут же ускакал в сторону, к обрыву над морем. Нет бы помочь, руку подать. «Джентльмен», называется…

— Кать, иди сюда скорей!

Андрей стоял почти на самом краю, чуть наклонившись вперёд и вытянув шею. От одного этого вида по спине у неё пробежали мурашки — но не выставлять же себя трусихой. Собравшись с духом, она подошла, встала рядом… Скала срывалась здесь почти отвесно, и там, далеко внизу, кипел рваными клочьями пены едва слышный отсюда прибой. Ниже их кружились над волнами чайки, наполняя пропитанный солью и йодом воздух своими тоскливыми, пронзительными криками. И было очень странно смотреть на них вот так, сверху… У Кати закружилась голова, она покачнулась, судорожно впилась Андрею в руку.

— Тебе страшно? — спросил он, отведя её подальше от обрыва.

В его голосе ей послышалось удивление.

— К-конечно… — она всё ещё не до конца пришла в себя. — А тебе, что, нет?