Однажды в Екатеринбурге

– Говорю же, деревенская она. Видишь, говор какой-то нездешний.

– Ты откуда? Из Сысерти?

– Из какой еще Сысерти?! Что вы мелете?! Я тут живу, на Розы Люксембург!

– На чём? На ком? – теперь очередь затупить наступила для одного из парней.

– У Розы Люксембург она живёт, – ответил ему второй.

– А откуда у нас тут евреи?

– Да ты сам деревня, как я погляжу! Роза Люксембург это одна из вождей германского рабочего класса! «Правду», что ли, не читаешь?

– Эта девка, что ль, в Германии живёт? – не понял первый. – Или Роза эта в Екатеринбурге?

– Да дура она просто, – отвечал ему второй, понизив голос. – Лучше с ней не разговаривай. Блаженная. У нас в шестнадцатом году, когда на Львов наступали, тоже во взводе один сумасшедший завёлся. Возле него пушка бахнула, так он всем и начала рассказывать, что по ночам к нему якобы кайзер Вильгельм в койку лезет…

«В шестнадцатом? На Львов? – повторила я про себя. – Кажется, это не очень согласуется с тем, что говорили в новостях… Впрочем, я не так уж и внимательно-то новости смотрю. И в 2016 я была еще мелкая… Ладно, это видимо какие-то добровольцы Донбасса. Если они считают меня сумасшедшей, то и мне ни к чему с ними дальше общаться».

Я решила двигаться домой. Попасть в незнакомое место было, конечно, не очень приятно, но ведь не в лесу же я заблудилась. В конце концов, это всё еще центр моего родного города… Вот сейчас немного прогуляюсь и найду дорогу к дому.

Так и было. Оглядевшись, я нашла усадьбу Расторгуевых-Харитоновых – тот самый садик с прудом, где мы только что гуляли. Только вот стоящий возле него памятник комсомольцам куда-то девался… Ну ладно, в листве не видать, очевидно…

Я двинулась по Карла Либкнехта в сторону Ленина, чтоб попасть к себе, на Розы Люксембург. Улица была та же, по которой мы только что гуляли с Алёной… И в то же время другая. Понятия не имею, куда делись знакомые мне магазины и кафе – или почему я раньше не замечала, что их закрыли… Дома вроде были те… Или не те. Филармония стояла какая-то полуразвалившаяся… Или недостроенная?! Архитектурного института не было: на его месте располагалось какое-то незнакомое здание с вывеской «Фотоателье Терехова». Музей Метенкова стоял на месте, но с надписью «Фотографическiй магазинъ». Чуть ниже имелись ещё какие-то вывески, среди которых мой взгляд зацепился за странное «Кодакъ». Пока я таращилась на это современно-несовременное слово, из магазина вышли еще несколько ролевиков: три девушки в юбках до пола и господин в элегантном костюме и в котелке. Что это за слёт у них сегодня?..

Добравшись до перекрестка с улицей Ленина, я не обнаружила Музкомедии. Кинотеатр «Колизей» был на месте. А вот вместо Почтамта, которому полагалось находиться позади него, располагалась какая-то деревянная халупа. Это меня доконало. Уж исчезновение Почтамта-то я никак не могла не заметить раньше!

«Ладно, так, спокойно… Ни в какой прошлый век я попасть не могла. Вот пройдусь сейчас до школы… Или там до памятника Ленину… И станет всё понятно…».

Я огляделась по сторонам, чтобы перейти дорогу. Машин почти что не было. Вдали по Карла Либкнехта двигалась парочка конных экипажей. С Ленина поворачивал открытый автомобиль с огромными колёсами и огромным рулём. За рулём его сидела странная женщина в длинной юбке, больших очках и огромной, слово блюдо, шляпе, подвязанной снизу ленточкой. Сразу за этим проехал еще один, чёрный, закрытый. По бокам его снаружи прицепились мужики в кожаных куртках с красными бантами. То ли мне показалось, то они были вооружены… И куда вообще полиция смотрела? Где, кстати, светофоры?

Уже понимая, но не будучи в силах принять невообразимо-ужасное, я бегом добежала до дома Севастьянова. Мельком взглянула на какую-то церковь, стоящую на месте Каменного Цветка. За рекой виднелась моя школа. Кажется, она была в порядке. А вот позади нее высился шпиль совершенно мне незнакомого, но, судя по всему, огромного собора. Такого огромного, что привычный с детства памятник Ленину точно не мог уже там поместиться…

Судя по всему, его еще не было.

Судя по всему… Ленин был еще жив.

Не «живее всех живых», как говорится. А по-правде.

Что мне надо было думать, если бредовая мысль о попадании в прошлое выглядела реалистичнее всех не-бредовых?..

* * *

Я вернулась к «Колизею». Там вокруг афишной тумбы толклись люди. Я увидела эту толпу еще на пути туда, но предпочла не заметить: опасалась, что новости, которые я могу в ней узнать, меня напугают. Теперь пришло время всё-таки взять себя в руки и выяснить, куда я попала… Или, может, лучше выразиться «когда я попала»? Боже мой, что за бред происходит!..

Киношная афиша на тумбе висела только одна. На ней были изображены два мужика, по-дружески обнявшихся. «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» – значилось сверху причудливым, даже манерным шрифтом. А ниже говорилось: «УПЛОТНЕНИЕ. Кино-пьеса соч. А.В. Луначарского. Издание кинематографического комитета при комиссариате народного просвещения».