Однажды в Екатеринбурге

Пока следователь рассматривал тетрадь по литературе, я подумала, что зря не носила с собой учебники. Можно было бы показать ему год издания книги и таким образом доказать, что я из будущего… Кто бы мог подумать, что пренебрежение к школьным обязанностям приведёт меня к гибели…

Литература у следователя вопросов не вызвала, только обложку тетради он рассматривал долго и с удивлением. Потом дело дошло до истории…

Следователь открыл последнюю из немногочисленных записанных страниц:

– «Император с семьёй и со слугами были расстреляны в ночь с 16 на 17 июля 1918 года в Ипатьевском доме…», – прочитал следователь. – Это что ещё за бред?! Это ты, сволочь, слухи такие распускать собираешься?! Будешь всем говорить, что уральские большевики Николашку без суда укокошили, да еще и с семьёй?!

– Нет, нет, вы неправильно поняли!

– Всё я понял правильно! Вы, гады, дезинформацию распускаете о советской власти! Подрываете ее авторитет! Да не получится! Шиш! Не позволим! А если б и позволили, не вышло ничего бы! Ты же дату перепутала, дурища! «Июль» вместо «июнь» написала! Июль-то еще и не наступил!

– Это тетрадь по истории.

– По какой еще, на хрен, истории, сука?!

– С начала почитайте. Там история.

Следователь открыл первую страницу моей тетради. Вела я ее, кстати говоря, не так давно, поэтому все там записанные события должны были быть для него совсем близкими.

– «Первая мировая война. 1914–1918», – прочитал следователь первую тему. – Это нынешняя, что ли? Хочешь сказать, она в этом году уж закончится? Что-то не верится. Буржуи будут драться, пока не истребят себя до последнего… А с чего она «первая»-то?

– Будет потому что и вторая.

– Сразу следом?

– Нет, в сороковые годы будет.

– Ну ты выдумщица! Ладно… Что тут дальше… «Франц-Фердинанд… Марна… Галиция… Газы… Верден… Брусиловский прорыв… Министерская чехарда… Глупость или измена…». Так ты, что, дневник ведёшь, выходит?

– Это тетрадь по истории, – повторила я еще раз для бестолковых. – Я из двадцать первого века, понимаете? Для нас это всё уже история. Мы это в школе проходим.

Следователь покачал головой и принялся читать дальше:

– «Революция 17 года. Очереди… Отречение Николая… Петросовет… Временное правительство… Нота Милюкова… Корнилов… Октябрьский переворот… Совнарком… Учредилка…»

По этой части вопросов у него не возникло.

– «Гражданская война 1918–1922». А это еще что за хрень?

– Это следующая тема.

– … Твою мать! Хочешь сказать, что еще четыре года воевать придётся?

– Я тут ни при чём. Это так было. То есть, будет…

– Ты ври, да знай меру! Понятно? – прикрикнул на меня следователь, всё еще раздосадованный перспективой четырехлетней войны.

Ответить я не успела. В комнату вошёл второй следователь:

– Ну как она?

– Да всё одно и то же… Повторяет, что из будущего, якобы.

– Может, в дурку её просто? – предложил второй.

– Можно, конечно, и в дурку… Но уж больно манатки при ней необычные. Вон, погляди!

Первый следовать достал из кармана мою ручку и покрутил перед носом второго. Для пущего впечатления дважды щёлкнул кнопкой, продемонстрировав, как высовывается и улезает обратно стержень.

– Любопытная штуковина! – согласился второй. – А это что за книги там лежат?

– Говорит, тетради. Тоже странно, да? Ненашенские, яркие такие. Но буквы на них русские напечатаны…

Следователи задумались, замолчали.

«Неужели всё-таки поверят?» – пронеслось в моей голове.

– Слышь, ты! – наконец сказал второй. – Если ты из будущего, тогда скажи, что будет происходить дальше?

– В смысле – что? – я смешалась.

– Ну вообще. Вот завтра что случится?

– Я не знаю… Вы же тоже, наверно, не знаете историю прямо за каждый день.

– Ясно… Ну скажи тогда: возьмут каппелевцы Бугульму?

– Тоже не знаю…

– Пфф! Ну тоже мне – из будущего личность!

– Значит, в дурку? – снова спросил первый. – Хотя, кажется, сейчас в Екатеринбурге нет дурдома. Мы же расстреляли того доктора, который по дуракам?

– Ничего, обойдёмся без докторов, – отмахнулся второй. – Но эта девка и впрямь странная какая-то. Надо ее кому-то из руководства показать, из Уралсовета. Может, Белобородову? Или Голощёкину?

– Голощёкин на съезде советов в Москве, – сказал первый.

И тут у меня в голове что-то щёлкуло!

– Это вы про пятый съезд советов говорите?

– Да уж не про десятый, – съязвил один из следователей. – Вам, чай, из будущего виднее, как их считать, эти съезды-то.

– Вот как раз насчёт «из будущего». Я могу сказать вам, что произойдёт на этом съезде! – проговорила я дрожащим от радостного волнения голосом. – Мы это недавно проходили по истории! Буквально только что!

– Ну и?

– Во-первых, там примут конституцию…

– Всем известно, что это планируется. В газетах писали.

– … А, во-вторых, там произойдёт мятеж левых эсеров!

– С чегой-то? – спросил первый.

– Что ты мелешь? – напрягся второй.

– Это будет шестого июля, – торопливо проговорила я, как бы боясь забыть то, что случайно засело в памяти от последних минут другой, нормальной школьной жизни. – Два левых эсера убьют посла Мирбаха. А потом они захватят в плен Дзержинского…

– Э, нет!

– Вот это прекращай!

– Такой бред мы слушать не будем!

– Уведите ее в камеру!