Однажды, в галактике Альдазар

Впрочем, Деймосу всё ещё удавалось его удивлять. Иногда. И каждой такой маленькой победе он радовался, как ребёнок.

— Ты мог не сиять так откровенно? — только и уточнил Малатеста. — У нас тут серьёзная операция, между прочим.

— Как я могу!? — проворковал Деймос, озаряя мир совершенно счастливой улыбкой. Мир по этому поводу сильно очковал: сотрудники “Бархата”, завидев издали счастливое начальство, бросались врассыпную, как тараканы на свету. И видит космос, Малатеста не мог бы их в этом винить.

— Не каждый день меня приходят убивать, — продолжил Деймос капризным тоном звезды, о которой забыли журналисты. — В последнее время совсем приходить перестали. Никакого веселья, что уж. А тут такое! Как я выгляжу, кстати? Думаешь, реконструированное вручную ханьфу династии Тан — достаточно парадная одежда для такого чудесного события?

Малатеста закатил глаза.

Спокойно. Только спокойно!

Он решил, что сегодня на обед нужно заказать стейк из ликрабии, маланского оленя. Да, с базиликом, крохотными сладкими помидорчиками, ноткой гвоздики и кисло-сладким клюквенным соусом… И сухое красное вино. Из настоящего винограда… М-м, отлично. Да, именно так. Он сядет у себя в кабинете, попросит секретарш сделать массаж и заварить чай, откроет широкую панораму, чтобы любоваться на агломерацию Марс-7, спутники и неподражаемое фиолетовое небо, закажет пару новых экзотичных рыб для аквариума…

Всё так. Но сначала — работа. Которую надо выполнить не благодаря начальству, а вопреки ему.

— На этот раз тебя заказали настоящему профи, — заметил Малатеста. — Хотя бы притворись, что взволнован.

— О, я взволнован! — хохотнул Деймос, лукаво поглядывая на Малатесту.

Деймос никогда не сказал бы этого вслух (есть вещи, которые не должны быть озвучены вообще никогда, особенно между близкими людьми), но он дико гордился своей работой. Он ещё помнил (и иногда даже видел во снах) скорчившегося тощего паренька с пустыми глазами, каким он впервые увидел Малатесту на полу лаборатории. “Чего ты хочешь на самом деле?” — спросил его тогда Деймос. Этот вопрос ему давался лучше всех прочих, всегда и во всём. На этот вопрос Деймосу просто не могли не ответить. “Я не хочу жить”, — сказал ему тогда Малатеста. И Деймос решил для себя, что сделает всё, всё возможное и невозможное, чтобы этот, конкретный, выжил. Потому что… Деймос предпочитал не задумываться, почему.

Просто он так хотел. Разве этого мало? Деймос всегда получал то, что хотел.

И вот они здесь. Мал — возмужавший, отъевшийся, уверенный в себе деловой человек, вероятно, единственный хост в галактике, пришедший к полному балансу со своим симбионтом. Он был просто собой, настоящим — со всеми своими аквариумами, кухней, занимающей три этажа, секретаршами и бизнес-империей. Даже внешне высокий, статный, красивый и мужественный, с хвостом золотистых волос и твёрдым взглядом светлых глаз, Малатеста казался уверенным и здоровым. У него всё ещё были проблемы (кому, как не Деймосу, это знать), но то были скорее остаточные последствия кошмарного детства, с которыми Мал всё лучше справлялся самостоятельно… О да, Деймос безумно гордился своим подопечным.

А ещё Деймоса откровенно забавлял режим заботливой бабушки, который Мал включал по отношению к нему. Это было одновременно умильно, смешно и нелепо: уж Мал должен был понимать, что на самом деле его начальник далеко не так беспомощен. Да и тот факт, что со стороны в его действиях не было видно логики, вовсе не значил, что этой самой логики там нет… В общем, иногда Мал перебарщивал с игрой в хозяина-идиота, но Деймос старательно подыгрывал. Во-первых, это было, чего уж шило в мешке прятать, очень весело. Во-вторых, он понимал: Малатесте нужно заботиться о близких. Ему хочется этого, он, сам того не осознавая, типично стайное существо, которому нужна колония, которую можно лелеять и беречь. Деймос вполне допускал, что недалёк тот день, когда Малатеста кого-нибудь усыновит — он уже несколько раз посещал приюты и даже курировал нескольких воспитанников. Втайне от Деймоса, конечно — но полно, ещё бы у Мала были от Деймоса настоящие тайны.

От Деймоса, если откровенно, почти ни у кого не может быть настоящих тайн. Он скорее по старой привычке позволял им верить в обратное.

В общем, Деймос всё прекрасно понимал. И был готов играть в эту игру, одну из множества.

Деймос любил играть.

— Не будь невежлив, Малатеста, — проворковал он. — Там народ готовит на меня покушение, пыжится, старается, даже в моё любимое детище пролез — а ты хочешь, чтобы я оставался в стороне?

Мал пробормотал нечто неразборчивое. И предположительно нецензурное. Деймос не стал вслушиваться: он уже вовсю погружался в совершенно непередаваемую пси-энергетику его любимого детища, “Бархата”.

Тут надо сказать, что к борделям у Деймоса было сложное отношение. С одной стороны, вся эта атмосфера порока и вскрывшихся тайных желаний была тем, что он обожал. Это была его стихия, и здесь он чувствовал себя сильнее, чем где-либо.

С другой стороны, Деймосу всегда нравились шлюхи.

И нет, не в очевидном смысле.