Однажды в Калифорнии

Спала Дженнифер плохо все три дня. Поначалу она не могла понять, что переклинило у неё в голове, а потом вспомнила, что всё началось с чёртовой фотографии. Фотографии, где всё, вроде бы, ещё было хорошо. Дженнифер настояла, чтобы они сделали её, когда их возили на море на каникулах. Она тогда впервые увидела кабинки для автоматической фотографии и стала упрашивать Джеймса зайти в одну из таких.

Джеймсу идея не нравилась. Сентиментальностей он не любил. И всё же что-то было между ними – думала Дженнифер снова и снова, – потому что Джеймс согласился. На чёртову фотку, которая тогда могла выставить его идиотом перед парнями. Джеймс очень боялся этого, но потом согласился как-то вдруг, когда Дженнифер уже перестала уговаривать. На фотке он всё-равно получился с этим своим брезгливо-высокомерным выражением лица, но Дженнифер знала, что Джеймс носил одну из трёх получившихся фотографий с собой в нагрудном кармане, так же, как и она сама.

Засыпая следующей ночью после того, как ей приснился кошмар, Дженнифер долго смотрела на фотографию, которая хранилась в прикроватной тумбочке. Та, другая, которую Серхио нашёл на катере, должна была принадлежать Джеймсу. Когда он оставил её? Ведь оба не были на катере с тех самых пор, как тот достался им – после съёмок второго фильма. Катер должно было утопить морское чудовище, но они сняли всё так, что судно осталось целым, и списанное уже оставили себе.

Дженнифер, конечно, не думала, что Джеймс до сих пор носит с собой фото. И всё же от мысли, что тот попросту его выбросил, забыл на старой ржавой посудине, становилось неприятно.

Дженнифер снова легла спать, но мысли о Джеймсе так и лезли в голову, и она долго ворочалась, чтобы уснуть только в половине третьего.

***

Комнатка была маленькой. Считалось, что здесь хранятся игрушки, но из игрушек была только старенькая облезлая лошадка-качалка и набор шахмат без ферзя и половины пешек.

Дженнифер сама помнила, как к ребятам приходили будущие родители и оставляли меллофоны, красивых плюшевых зайцев и новенькие коробки с конструкторами – всё это воспитатели забирали, чтобы отнести на хранение в комнату для игр, но здесь эти игрушки не появлялись никогда.

Зато тут стоял другой игровой инвентарь – швабры и веники, а также моющие средства и тряпки. Всё, чему по какому-то странному стечению обстоятельств не нашлось места в подсобке.

Джеймс затащил её сюда, потому что давным-давно выпросил ключ у воспитательницы, а затем, когда их возили в город, сделал копию. Он водил сюда Дженнифер, когда у выдавалась пара свободных часов. Или в таких случаях, как теперь – когда Дженнифер косячила.

Косяк был серьёзный – Дженнифер подралась с другом Джеймса. Друга звали Марио, и он давненько уже положил на Дженнифер глаз. Говорить Джеймсу не хотелось – Марио был не настолько страшен, чтобы Дженнифер не могла справиться сама. Немного повыше, но, в отличие от Дженнифер, рыхлый и неторопливый. Да и раньше все его поползновения ограничивались липкими шуточками. Может, и на сей раз всё бы обошлось – но Дженнифер психанула и назвала его кастрированным боровом. Марио взвился как бешеный и стал распускать руки, после чего получил и по яйцам, и в глаз.

Джеймс застал представление на середине и сразу потащил Дженнифер сюда. По дороге, пока Джеймс вёл её за руку к месту экзекуции, Дженнифер вполголоса рассказывала обо всём случившемся, замолкая, когда мимо проходил кто-то из взрослых – Дженнифер понимала, что очень важно рассказать всё до конца первой, потому что кому поверит Джеймс – ещё неизвестно.

– Короче, что мне было делать? – выпалила она, когда замок за её спиной щёлкнул, и Джеймс спрятал ключ.

– Заткнись, Дженнифер.

Дженнифер замолкла, внимательно глядя, как Джеймс обходит её полукругом.

– Ты не можешь драться с моими друзьями, ты поняла?

– Поняла, – сказала Дженнифер тихо. Голос Джеймса, негромкий, но полный гипнотизирующих вибраций, действовал на неё как дудочка факира на змею. Иногда Дженнифер сама не могла понять, почему Джеймсу так трудно возразить. Она не боялась в приюте никого – ни детей, ни взрослых. Понимала, когда лучше придержать язык и не лезть на рожон, но и за словом в карман не лезла.

А вот рядом с Джеймсом возразить ей было нечего. Язык отнимался, и пропадали все слова, как только она смотрела в ледяные голубые глаза.

– У меня из-за тебя будут проблемы, – продолжил Джеймс вкрадчиво, – что нужно сказать, Дженнифер?

– Прости.

– Мало, Дженнифер.

Джеймс подошёл вплотную и положил руки ей на плечи. Слегка помял, так что по мускулам разбежалось тепло. А потом резко надавил, заставляя опуститься на корточки.

Дженнифер поняла, что нужно делать, прежде чем Джеймс озвучил грубое:

– Соси.