Однажды в Логосе

– Вы какой–то неразговорчивый сегодня, граф Мартелл… Гера… – тихо добавила Элизабет и приблизилась к нему ещё на пол шага. Она томно заглянула ему в глаза и легонько коснулась своей мягкой ладонью его руки, которой он опирался на стол.

Гера испытал что-то неоднозначно в этот момент: он был зол на девушку за её дерзость, которая, к тому же, была проявлена в его адрес на королевском балу в присутствии всех высокопоставленных чиновников Логоса. С другой стороны, он был немного то ли смущен, то ли напуган столь решительными действиями Элизабет, он никак не мог ожидать от боязливой (по крайней мере, в его присутствии) девушки. Сейчас она снова подошла к нему так близко, что почувствовал вновь всё, что и в прошлый раз: и её тёплое трепетное дыхание и шёлковую юбку около ног....  Будь он не таким уставшим, он, возможно, дал бы ей пощёчину или отругал, но силы совершенно покинули его мощное тело…

Если вас интересует, испытывала ли Элизабет сейчас смущение или хотя бы лёгкое возбуждение, то нет… Она не чувствовала ничего подобного: она лишь игралась с великим и могущественным человеком, который не был привычен к тому, чтобы его волю подчиняли. Ей нравилось мучить его (и не только его), заставляя думать, что он ей не безразличен… Однако в случае с Герой, ей следовало бы помнить о том, что он больше жестокий рационалист, чем чувственный романтик.

Гера, не скрывая своей злобы, вырвал свою руку и толкнул ей Элизабет в плечо так, что она моментально встала на прежнее место. Однако со стороны этот его жест показался очень нежным и лёгким.

– Тебе следует знать, что делать можно, а чего – нельзя, – он глянул на неё своими кроваво-карими глазами, – например, меня трогать нельзя!

Элизабет посмотрела на него так обиженно, будто она была голодающей сиротой, а Гера отобрал у неё последний ломоть хлеба.

– И быстрее уходи отсюда, – он указал на дверь, – пока я добрый....

Словесная перепалка Джордан подошла к концу, потому что её собеседник, столкнувшись с непробиваемым упрямством Джордан, осознал, что незачем больше вести полемику, которая ни придёт к логическому завершению. Мужчина сказал ей это и лениво побрел в толпу, а девочка долго ещё стояла в центре зала с недовольным лицом и плотно скрещенными руками. В боевой готовности Джо провела ещё некоторое время, не замечая, что вокруг кипит жизнь. Но потом, очнувшись, она тоже провалилась в толпу. Не найдя никого из знакомых, она подошла к стене и оперлась о неё, скрестила руки, скрестила ноги и склонила вниз голову. Она задумалась о том, что, скорее всего, она ведёт себя неправильно и ей действительно следовало бы вести себя иначе. Именно в такой позе глубокой задумчивости её и обнаружил Ромул, который был обязан присутствовать на балу, несмотря на травмы: душевную из-за потери брата и физическую от самовоспламенения.

Они крепко дружески обнялись и стали неловко обсуждать все, что происходило в их жизни за последние несколько дней.

– Говорят, что ты вспыхнул из–за женщины? – Неуместно игриво начала Джо, хотя у неё не было на это сил, – как же не типично это для тебя…

– Кто говорит? – Он гневно сжал губы.

– Люди… – Протянула она, – это из–за твари Торсен, которая, как же её …Ребекка, так?.. – она повернула весь корпус на него.

Ромул недовольно скрестил руки на груди и отвернулся.

– Да, я не буду над тобой издеваться, не в моих силах, – сказала она, указывая на то место на животе, где сейчас находилась незажившая рана, – честно–честно, рассказывай, – нежно шепнула она.

Ромул глубоко вздохнул и помолчал ещё недолго, не обращая внимания на умоляющий взгляд Джордан.

– Это все… Хм… Из–за Ребекки Торсен, ты права, – начал он, когда всякая надежда услышать его рассказ была потеряна, – она затащила меня в постель, но… – он замялся и покраснел, – это не самое важное…

– А что же тогда важное?..

– Она укусила меня за губу… Кровь, у неё теперь есть моя кровь, понимаешь… А это значит, что в любой момент она может… может управлять мной, словно своей игрушкой!

В этот момент он вжался в стену так сильно, как только мог. Выражение его лица приняло великомученический вид.