Однажды в Москве. Часть I

–Он неоднократно встречался с хачами на оккупированных территориях, выполнял конкретные задачи в пользу своей организации, без сомнения, передавал противнику и военные сведения…

– Послушай…

– Нет, это ты слушай! – ощетинился Расулов. – У нас есть неопровержимые факты, что некоторые существенные провалы на карабахском фронте – это результат деятельности этой чертовой организации, конкретно тандема Кореец-Мансуров. К примеру, в операциях в Физулинском направлении… Это враги, которых по-любому надо раздавить! И уже сейчас, потому что каждый день их деятельности – это, возможно, десятки утерянных жизней наших пацанов. Ты что, сам не понимаешь?! – он вдруг резко схватился за край стола, чуть ли не опрокинув его. Наиля еле успела придержать тарелку с остатками чебуреков.

– Расулов! – Мусаев в досаде прошипел.

Я с опаской огляделся. Вроде обошлось, не привлекли внимания. Всеобщий вокзальный гул и людская суета завуалировали эту неожиданную вспышку гнева.

Я тихо ответил:

– Все непросто. Но, думаю, свою лепту в это дело они вложили… Но это политика, а Кореец, видимо, реализует задачи своего руководства…

– Если даже так… Ты считаешь, что Мансуров заслуживает снисхождения, потому что работает на Корейца, а не на армян? Какая разница, на кого работает? Да хоть на Бога, результат-то один! Или из-за того, что кто-то когда-то смертельно обидел его родителей, у него есть право сливать наших солдат противнику? Ведь ты это хочешь нам навязать? Говори яснее, не виляй, черт бы тебя с ним побрал!..

– Расулов!.. – полковник вновь попытался сдержать его, но тщетно.

– Что Расулов? – он вконец взорвался, хотя пока сдерживал себя в приглушенных тонах. – Этот Мансуров виноват в гибели, может, сотни наших военнослужащих, которых попросту слили хачам ради тупой, безрассудной мести. Сколько моей родни полегло на войне, а ведь я родом Кубадлинский! А ваш сын?.. Мансурова четвертовать мало, а этот тихоня явно его выгораживает. Мол, да, он враг, но жаль его, давайте простим, у него было трудное детство… Не доверяю я ему, хоть убейте! Где гарантия, что они с Мансуровым не спелись и в конце не переиграют нас? Этот Мансуров хоть из-за мести продался, а этот с ними кровно породнился. Видите ли, он теперь управляет предприятиями тестя… Очнитесь! Я вас предупредил. А этого Мансурова, если вы даже сторгуетесь, я все равно выслежу и уничтожу. Я все сказал!..

Выговорившись, он успокоился, вынул из пачки Мусаева сигарету, закурил. Некоторое время все молчали. Я уже пожалел, что назначил встречу на Киевском, где в людской суете вроде никому ни до кого дела нет. Мы всегда встречались с родителями дезертиров здесь и поэтому не хотели выйти из рамок привычной процедуры. Но я не учел эмоциональность Расулова.

Заметив, что Романовы забеспокоились и, кажется, собираются подойти, я кивнул Саламовой. Она встала, развязной походкой сама подошла к ним и, улыбаясь, начала общаться.

– Считай, ты ничего не слышал, – наконец проговорил Сабир Ахмедович. – А с ним я в Баку разберусь.

Расулов безразлично махнул рукой…

На меня не подействовал “наезд” Расулова, хотя в душе остался неприятный осадок. Может от того, что он вообще-то был прав? Доводы мои были хоть и основательными, но не в этом суть. Я подсознательно старался выгородить Мансурова.

– Только в следующий раз, если придете в сопровождении этого субъекта, давайте встретимся в лесу.

– Я понимаю… – полковник явно был раздосадован. – Расулов, закажи что-нибудь за счет своего гонорара. Стол пуст, и этим мы тоже привлекаем внимание.

Тот молча встал и направился к буфету.

– Ты не обижайся, сынок, – попытался разгладить ситуацию Мусаев, – при всех своих недостатках на него можно положиться. Но надо было мне брать Адылова.

– Слишком много слов и эмоций… – посмотрел я на часы. – И поздно что-то менять. Вам придется согласиться на мои условия. Или я умываю руки.

– Хорошо, хорошо… – раздраженно ответил полковник. – Видимо, у меня нет выхода… Но я жду конкретных результатов. У тебя, максимум, четыре месяца. Больше не могу…

Он вопросительно посмотрел. Я кивнул.

Официантка подошла с горячими чебуреками, а за ней Расулов. Вернулась и Саламова. Чуть позже подошла другая официантка с подносом, на котором дымились граненые стаканчики с какао.

– Мы не можем без конца сидеть в этой забегаловке и есть чебуреки… Ну что? – я Саламовой.

– Я объяснила, что пока с клиентами не сходимся в цене.

– А они?

– Поверили. Сказали айзеров в деньгах даже сам дьявол не проведет.

– Слушайте дальше… – я развернулся к полковнику. – Оперативная деятельность Организации в Азербайджане, в том числе, и на оккупированных территориях – это только видимая сторона медали. Другая, как ни банально, – это деньги. Кореец контролирует наркотрафик, проходящий через территорию Азербайджана.

– Этот наркотрафик кому только не приписывают, – сыронизировал Расулов, – ну как же еще без русских…

– Постой… – недовольно перебил полковник. – Если даже так, то это не должно нас отвлекать. У нас другие задачи.