Однажды в Риме. Обманчивый блеск мишуры

— На мою сдержанность это не повлияет, — заметил барон. — Но спасибо. — Когда Аллейн передал ему напиток, барон добавил: — Вы можете не верить, но мне принесло бы утешение, если бы я мог открыть вам, что именно он обнаружил. Я не могу. Но, честное слово, хотел бы это сделать. Я хочу этого от всего сердца, мистер Аллейн.

— Давайте примем это на веру.

Аллейн собрал фотографии баронессы — отпечатки и негативы.

— Возьмите это с собой, — предложил он. — На первых снимках нет ничего, что огорчило бы вашу жену. — Аллейн протянул их барону. Фотография Ван дер Вегелей в профиль лежала сверху. — Поразительный снимок, — легко заметил он, — не так ли?

Барон вгляделся в него, потом поднял глаза на Аллейна.

— Мы и думаем одинаково, — сказал он. — Моя жена и я. Вы могли это заметить.

— Да, — согласился Аллейн. — Я заметил.

— Когда встречается такая связь, а я думаю, встречается она очень редко, этому нельзя… я забыл английское слово.

— Противостоять?

— Возможно. Это нельзя пресечь. Это есть в вашей литературе. В вашем «Грозовом перевале».

Нелегко, подумал Аллейн, нарядить Ван дер Вегелей в одеяния Хитклиффа и Кэтрин, но все-таки подобная ассоциация была не совсем уж нелепой.

Барон допил свой пунш и, с хорошо наигранной живостью легко хлопнув себя по коленям, встал.

— А теперь я ухожу, — сказал он. — Вряд ли мы снова встретимся, разве что власти потребуют от нас выполнения каких-то формальностей. Я считаю себя вашим должником, мистер Аллейн, бес… беспредельным. Думаю, больше никаких слов вы от меня услышать не захотели бы.

— Ни единого звука.

— Как я и предполагал. Мы можем?..

Впервые за все время их краткого знакомства Аллейн увидел, что барон Ван дер Вегель действительно испытывает неуверенность. Он посмотрел на свою огромную руку, а потом, с сомнением, на Аллейна.

— Ну, разумеется, — отозвался детектив и обменялся с бароном кратким рукопожатием.

— Я искренне благодарен, — кивнул Ван дер Вегель и своей упругой походкой пошел к лифту.

«В общем и целом, — подумал Аллейн, — я никогда не встречал такого приятного убийцы».

Глава 10. Однажды в Риме

I

«Все встало на свои места, — писал Аллейн, — когда я увидел фотографию юного Дорна. Барона на ней не было.

Такая возможность существовала все время. Пока все мы выстраивались в ряд для этого нелепого группового снимка, практически не видя друг друга, он не подавал голоса. Она говорила с ним. Когда она велела ему отойти подальше и молчать, его там не было. Пока она копалась в поисках второй лампочки для вспышки — первая осечка была, разумеется, подстроена, — он ушел по переходу позади этого ухмыляющегося божка. У барона была назначена встреча с Мейлером. Он должен был передать ему деньги. Мейлер должен был от них избавиться — отнести, наверное, в машину, — потому он и отстал.

В тот момент, когда все мы услышали голос Виолетты, Ван дер Вегель шел по переходу. Я не думаю, что он стал свидетелем убийства. Я думаю, он вышел к Мейлеру, у ног которого лежала мертвая Виолетта. Я думаю, что Мейлер бросился бежать, и Ван дер Вегель погнался за ним по железной лестнице и настиг на следующей площадке. Завязалась борьба. Барон оглушил, оттащил Мейлера и сбросил в отверстие колодца. Тело камнем упало в колодец ниже, и по пути рукав пиджака зацепился за внутреннюю сторону ограждения и порвался.

Ван дер Вегель взобрался на ограждение верхнего колодца, чтобы посмотреть вниз и убедиться, что тело действительно свалилось прямиком на самую глубину. При этом рельефные резиновые подошвы его туфель оставили полосы поверх следов коричневого обувного крема, которые вполне мог оставить там этот отвратительный Свит, когда возвращался, усадив леди Б. в атриуме. У его башмаков был начищен свод подошв, как это сделал бы денщик, которого Свит никогда не имел. Возможно, Свит заметил Виолетту или Мейлера или обоих и стал подглядывать.

Я утверждаю, что Ван дер Вегель, посмотрев вниз и увидев, что тело Мейлера исчезло, увидел тело Виолетты, лежавший там, где его бросил Мейлер. Барон вернулся и поместил его в саркофаг, намеренно оставив торчать край шарфа.

Он хотел, чтобы Виолетту нашли.

Он хотел, чтобы полиция поняла, что ее убил Мейлер. И хотел, чтобы они поверили, будто Мейлер скрылся, имея на своей совести ее смерть.

Все произошло, как говорится, гораздо быстрее, чем я описал. Самое большее, за восемь минут, я бы сказал, а баронесса возилась гораздо дольше, расставляя нас, суетясь и причитая, заменяя лампочку, делая второй снимок. Неслышно ступая в туфлях на резиновом ходу, он вернулся как раз вовремя, чтобы и самому сфотографировать нашу группу. Доставая же пленку из фотокамеры баронессы, он постарался, чтобы значительная ее часть засветилась. О снимке юного Дорна он не знал.