Однажды в России

Дальше Вороновский выразительными штрихами набросал довольно-таки убедительную картину. Сидит эдакий гордый обладатель новой "волги" и, допустим, ждет свою мадам из магазина. Они - Сергей и Вороновский - обнаружили свой нездоровый интерес и скрылись за горизонтом, оставив владельцу номер телефона. Но вот возвращается мадам, и он, суча ножками от самодовольства, рассказывает ей о поступившем предложении, после чего они со смешками отчаливают за город. А поздно вечером или, скажем, на следующий день мадам, моя посуду на кухне, вспоминает забавный рассказ мужа и задумывается. Ведь денежки-то, по ее понятиям, громадные, она таких в руках не держала, а ей давно хочется купить колечко с бирюзой, как у подруги Марии Ивановны, импортную дубленку, как у соседки Нины Степановны, новую югославскую мебель, как у Петуховых, и еще черт знает что, чего у них нет и что уже имеют те или иные их знакомые. И вот, лежа в кровати и мучаясь неотвязной думой, мадам осторожненько делится мыслями со своим благоверным, который, как и всякий мужик, по уши влюблен в железную игрушку мощностью в сто лошадиных сил и не желает с нею расставаться. Он, естественно, рубит категорическое "нет", но жена продолжает обработку. Почему, мол, Иван Петрович, уважаемый человек, ездит на "жигулях" шестой модели, а ты не можешь? На вырученные за "волгу" деньги мы, дескать, купим себе такую же "шестерку", новую мебель, дубленку, колечко, а также освоенный садовый участок с теплым домиком. И еще останется немножко денег, чтобы съездить в Болгарию на Золотые Пески или на Солнечный Берег! В итоге бедолаги долго не могут заснуть, спорят, мечтают, колеблются снова мечтают, видят во сне вожделенные обновки и спустя пару дней берутся за бумагу и карандаш, прикидывая, что лучше купить и в какой последовательности. Идея внезапного обогащения захватывает их мозги и разъедает, как азотная кислота. Катализатором этого процесса всегда служит женщина, глаза у нее более завидущие, а руки более загребущие, нежели у представителей сильного пола. Так как в большинстве случаев именно она наделена портфелем домашнего министра финансов, сила обычно на ее стороне. Давление в семейном котле час от часу нарастает, и где-нибудь через десяток дней хозяева "волги" дозревают до кондиции клиентов.

- Здорово! - воскликнул Сергей, увлеченный логическими построениями Вороновского.

- Не забывайте, Сережа, люди ужасно падки на деньги. Иногда культура, воспитание или боязнь возмездия не позволяют им уподобляться прожорливой саранче, но при удобном случае, будьте уверены, они своего не упустят.

- А как же совесть?

- Для советского человека совесть - это своего рода роскошь, что-то вроде мехов или вилок и ложек из серебра: она имеется не у всех и не на каждый день. К тому же совесть - щит хрупкий, далеко не всегда предохраняющий от искушений. Кстати, зачастую все зависит от суммы: тот, кто с оскорбленным видом отворачивается от тысячи рублей, как миленький прибежит, виляя хвостом, предложи ему в десять раз больше.

- По-вашему выходит, что все продаются и покупаются.

- Зачем искажать смысл моих слов?.. Разумеется, есть исключения из правила. Они, эти исключения, находятся на разных полюсах человеческой цепи: не продаются круглые дураки, у которых состояние оргазма наступает после докладов на партсобраниях, и, напротив, самые умные.

- Простите, Виктор Александрович, кого вы относите к последним?

- Что вам сказать, Сережа?.. Это люди калибра Альберта Эйнштейна, Федора Михайловича Достоевского, Джона Бернала, Антона Павловича Чехова, Владимира Ивановича Вернадского... Люди этой категории живут в мире других ценностей, не переводимых в размерность желтого металла. Они посвящают свою жизнь приумножению интеллектуального достояния человечества, а взамен обретают бессмертие, на которое заранее не рассчитывают. У них, Сережа, своя, особая судьба.

- Вы им завидуете?

- Нет, им я не завидую. Я восхищаюсь и низко склоняю перед ними свою грешную голову... - Вороновский вздохнул и надолго умолк.

Вскоре им подали обещанное блюдо "долма", оказавшееся маленькими, длиной и толщиной в полпальца, аппетитными голубцами в виноградных листьях. К ним полагалась белая кисломолочная подливка, которая, как определил Сергей, мало чем отличалась от русской простокваши, если не считать привкуса чеснока и еще каких-то экзотических специй.

Они съели по полной тарелке голубцов, потом еще по одной и, насытившись, устроили перерыв.

- Признайтесь, Сережа, ваша прекрасная Елена не в восторге от нашей дружбы? - спросил Вороновский, закуривая сигарету.

- Почему вы так думаете?

- Потому что в свое время внимательно прочитал Брема.

- Что вы подразумеваете? - Сергей нахмурился.

- Лейтмотив ее действий... - Вороновский загадочно усмехнулся. - Зарубите себе на носу, сударь: когда женщина примеряется к замужеству, ее интуиция умножается во сто крат. Не замечали этого за Еленой?

- Нет, - ответил Сергей с оттенком растерянности.

- Значит, скоро заметите. Помяните мое слово.

- Вы не преувеличиваете?