Однажды в тридевятом царстве

– М-да… Вам бы надо как-то привлечь интерес широкой общественности к крепости, обратить на неё внимание. Но как и чем?.. – Настоятель задумчиво погладил окладистую каштановую бородку широкой мужицкой ладонью, явно знающей тяжесть топора и молотка. – И чудо здесь точно не помешает… Значит, надо верить в чудо, – карие глаза его вдруг блеснули тем же солнечным светом, что и кресты на куполах церкви, – и по вере вашей вам воздастся! – Густой баритон молодого священника торжественно зазвучал под церковными сводами и отразился от древних стен. По спине Стёпки побежали мурашки. – А я за вас молиться буду, помощи Божьей просить стану в делах ваших праведных.

– И на том спасибо, батюшка… – прошептал старик, угрюмо склонив голову.

Они вышли из главного помещения церкви. Проходя через комнату, где за столом с иконами и книгами продолжала сидеть «лучистая» старушка, Стёпка шепнул на ухо Ивану Тимофеевичу:

– А ведь здесь была трапезная!

– Угу, – кивнул старый учитель, погружённый в невесёлые думы.

– Здесь вообще раньше был большой монастырь. Несколько храмов, кельи для братии, хозяйственные постройки… Но всё постепенно разрушилось, остался только этот храм… – говорил Стёпка монотонным голосом, с остекленевшим взглядом, словно погрузившись в гипнотический транс. Старик это заметил и тронул его за плечо.

– Стёпушка, откуда ты это знаешь?! В книжках вычитал?..

– Нет… – мальчик вынырнул из странного состояния и ясными, чистыми глазами посмотрел на старика. – А что означает слово «трапезная»?

– Столовую это означает, – Иван Тимофеевич был озадачен происходящим со Степаном, но собственные беды не давали отвлечься. – Как привлечь внимание?.. Пойти в редакцию нашей городской газеты, дать им разгромную статью про мэра? Не-е-ет, не напечатают, побоятся ссориться с начальством… Позвонить в Петербург Алёше Новикову, моему бывшему ученику? Он какой-то важный пост занимает… Или уже не занимает?.. – потерянно размышлял вслух старик.

Вышли на резное крыльцо. Яркое солнце основательно припекало, становилось душно. Иван Тимофеевич потёр ладонью левую половину груди.

– Ох, что-то нехорошо мне…

– Вам плохо? – испугался Стёпка, подхватив готового упасть старика под руку. Иван Тимофеевич побледнел, на лбу его мелким бисером высыпали капельки пота.

– Ничего, ничего, – бормотал он, присаживаясь на ступени крыльца, – сейчас отпустит…

– Лекарство у вас с собой есть? – встревоженно поинтересовался Стёпа.

Старик отрицательно помотал головой.

– Ты, дружочек, будь добр, спустись вниз к источнику да принеси мне водицы из него. Там возле родничка и кружечка имеется. А я пока посижу здесь, в тенёчке…

– Хорошо, – ответил мальчик и побежал по тропинке вниз с горы, куда указал рукой старик.

Узкая тропка тесно прижималась к крутому склону, словно боясь оторваться и улететь коричневой лентой с обрыва в реку. В одном, особенно крутом месте были врыты в землю самодельные ступени, сваренные из железных прутьев. Стёпка, торопясь помочь старому учителю, живо перескочил их, словно и не было лишних килограммов в его неповоротливом теле, и остановился у источника.

Прямо из земли бил крошечный фонтанчик и стекал прозрачным ручейком в гранитную чашу, установленную в основании родника. Вода была настолько прозрачной, что, если бы не её постоянное движение, можно было бы подумать, что каменная чаша пуста.

Увидев воду, мальчик вдруг остро почувствовал жажду и опустил в чашу сложенные лодочкой ладони. Ух, какая холодная!.. Пальцы сразу заныли от ледяного прикосновения влаги, текущей из потайных недр. Стёпа сделал глоток и зажмурился: так было льдисто-сладко! Он даже не предполагал, что обычная вода может быть такой вкусной!

Напившись, Стёпа схватил алюминиевую кружку, стоящую на краю чаши, наполнил её и поспешил вверх по тропинке к храму.

Иван Тимофеевич с благодарностью принял кружку из рук мальчика и стал пить, а Степан с тревогой наблюдал, как двигается вверх-вниз выпуклый кадык на морщинистой шее старика.

– Спасибо тебе, друг мой Стёпа! – слабо улыбнулся старый учитель. Болезненная бледность исчезла с его щёк, в глазах снова появился блеск. – Ну что, пойдём сражаться за нашу старую крепость?..

– Нет, Иван Тимофеевич, вам домой надо, принять лекарство и полежать. Нельзя вам нервничать.

– А что ты предлагаешь? Молча смотреть, как гибнет дело всей моей жизни и не нервничать?

Стёпка уловил слёзную дрожь в голосе старика и поспешил успокоить:

– Сейчас вам надо принять таблетки, а потом уже сражаться. Я доведу вас до дома.

– Совсем я стал ни на что не годен… – сокрушался директор музея, поднимаясь со ступеней крыльца и, бережно поддерживаемый под руку мальчиком, медленно зашагал вниз по дорожке между липами.

– Ах, как болит, Стёпушка, как болит… – простонал Иван Тимофеевич, выходя на центральную улицу города.

– Что болит? – встрепенулся Стёпка, готовый бежать в аптеку или за врачом.