Однажды в замке

Взгляд его стал насмешливым.

– Не находишь, что твое обращение тоже достаточно официально, Эди?

Она изнемогала от жара и плавилась от желания, и поэтому ей было чрезвычайно досадно видеть Гауэйна таким спокойным, точно викарий после воскресной проповеди. Она привстала на носочки и лизнула его нижнюю губу.

– Что ты делаешь со мной, Эди? – вырвалось из его груди и наполнило ее удовлетворением. Возможно, он просто умеет лучше, чем она, скрывать свои эмоции.

– Я делаю все, чтобы мы оба могли уснуть этой ночью.

С этими словами она притянула к себе его голову и поцеловала. Это не был их четвертый или даже четырнадцатый поцелуй, но первый, который она подарила ему.

И осознав это, Эдит растаяла. Все же хотя Гауэйн выказывал достаточно удовлетворительные признаки энтузиазма, однако не схватил ее в объятия и не понес в экипаж. Наоборот, отстранился. Снял с шеи кольцо ее рук и прорычал.

– Я немедленно веду тебя к дверям, Эдит!

К тому времени, как они подошли к многострадальному Вилликинсу, Эди как раз успела отдышаться. Физиономия дворецкого была бесстрастной, и это отчего-то рассердило Эди еще больше. Неужели она проведет всю жизнь под надзором живых статуй?

Но она все же присела на прощанье перед Гауэйном, отказываясь встретиться с ним глазами. И как раз стала подниматься на крыльцо, когда услышала раздраженное восклицание. Стантон развернул ее к себе и сказал тихо и свирепо:

– Герцоги не лишают невинности будущих жен в экипажах, Эди.

Она отвела взгляд в сторону, но Вилликинс показал себя с лучшей стороны и, поняв деликатность ситуации, исчез в глубинах дома.

– Дело не в этом, – прошипела она. – Дело в полном отсутствии выражения на твоем лице. Минуту назад я целовала тебя, и в следующий момент меня отстраняет человек, выказывающий эмоции разве что деревянного столба. Только сейчас ты смешил меня, а в следующий момент у тебя делается лицо школьного учителя, отчитывающего озорного мальчишку. Я нахожу это раздражающим. Чрезвычайно, – добавила Эди, на случай если он не понял ее чувств.

– Мужчина – это его поступки, – ответил Гауэйн. – Если лишу девственности свою невесту, я – не я, а какое-то другое существо, настолько одержимое похотью, что забывает законы цивилизованного общества.

Эди вдруг почувствовала себя слишком уставшей, чтобы спорить.

– Да, ты, возможно, прав, – промямлила она, подумывая еще раз присесть, но вдруг он не так поймет? И она погладила его по щеке, потому что, помимо всего прочего, он был такой милый, хоть и явно глупый.

Эди медленно пошла к себе.

Глава 16

Гауэйн вернулся в экипаж и всю дорогу до городского дома просидел со сложенными на груди руками. Войдя в дом, он кивнул дворецкому, сбросил плащ и поднялся в спальню. Все это время его разрывало нечто вроде отчаянной чувственности, изводя картиной великолепных обнаженных грудей Эди и ее запрокинутого лица, когда он целовал ее шею.

В комнату вошел камердинер и спросил, не хочет ли его светлость, пока раздевается, по обычаю выслушать отчет дворецкого о домашних расходах. Гауэйн приказал сделать ванну и выгнал камердинера. Ему не хотелось демонстрировать свою возбужденную плоть, не выказывавшую никаких признаков усталости.

Черт, возможно, его естество так и не опустится. Стантон и будет прямо в таком виде стоять у алтаря. И что дальше? Что он сделает потом?

Швырнет герцогиню в экипаж и возьмет, как дикое животное, прямо на сиденье? Правда, Эди не будет спорить. Мало того, ему крайне повезло найти женщину, которая будет приветствовать все, что ему вздумается с ней сделать.

А сделать он может многое. Вероятно, это его воображение: все предки Кинросса обладали непристойным воображением и собрали целую библиотеку подобной литературы. Но все иллюстрации казались вульгарными теперь, когда он поцеловал Эди и услышал ее тихий вскрик. Увидел восхитительный изгиб шеи, когда она задыхалась в порыве страсти.

Гауэйн хотел бы взять ее с собой в Крэгивар и обвенчаться там, чтобы увезти из церкви прямо в спальню. Но нет. Эди утверждала, что если они сбегут в Шотландию, это вызовет невероятный скандал. Откровенно говоря, он не видел разницы между поспешной женитьбой в Лондоне и поспешной женитьбой в Гретна-Грин. Любой человек с несколькими фунтами в кармане мог получить специальное разрешение, тогда как поездка в Шотландию обойдется дорого, учитывая смену почтовых лошадей, остановки в гостиницах, неизбежные поломки осей.

Стантон брезгливо оглядел спальню. Притом что он отказался воспользоваться сиденьем экипажа в качестве супружеского ложа, придется найти подходящее жилье в Лондоне, которое было бы достойным их брачной ночи. Дом располагался в лучшем квартале города, всего в трех или четырех улицах от особняка графа, но Кинросс так и не позаботился сменить мебель, а предыдущий владелец был буквально помешан на египетском стиле.